Мечи Марса (Брэкетт, Фармер) - страница 18
— Так он заключен в южной башне? — глумливо спросила Саломея.
— Я уже ответила на твой вопрос, так почему же ты спрашиваешь?
Вместо ответа Саломея хлопнула в ладоши и со злорадным весельем крикнула:
— Королева дает тебе аудиенцию, Фалькон!
Открылась золоченая дверь, и высокий мужчина не спеша вошел в спальню. Увидев его, Тамарис вскрикнула от гнева и возмущения.
— Константинус? Ты посмел войти в мою спальню!
— Как видите, Ваше величество! — глухо ответил он и склонил голову в насмешливом поклоне.
Константинус был высоким широкоплечим мужчиной с узкой талией, гибким, крепким, как сталь, телом, лицом до черноты обожженным солнцем и волосами черными, как крыло ворона.
На нем были сапоги из кордаванской кожи и штаны и камзол из простого темного шелка, потускневшего от дыма лагерей и пятен оружейной ржавчины.
Он смотрел на королеву с таким бесстыдством, что ее передернуло от негодования.
— Клянусь Иштар, Тамарис, — наконец мягко сказал он. — Я нахожу тебя более привлекательной в твоей ночной рубашке, чем в королевской одежде. И в самом деле, что за славная ночь!
— Ты сошел с ума! — тихо сказала она. — Если я нахожусь в твоей власти в этой спальне, то ты в такой же власти моих подданных, которые разорвут тебя на куски, если ты хоть прикоснешься ко мне. Убирайся, если хочешь жить!
Он презрительно засмеялся, а Саломея сделала нетерпеливый жест.
— Достаточно фарса. Послушай-ка, дорогая сестра, это я привела Константинуса сюда, когда решила захватить власть в Хауране. Я долго искала себе помощника и выбрала Фалькона потому, что в его характере полностью отсутствуют такие черты, которые глупые люди называют хорошими.
— Я польщен, принцесса, — пробормотал Константинус, а Саломея продолжала:
— Тогда я послала его в Хауран и, когда его люди расположились лагерем около городских стен, а сам он уже был во дворце, вошла в город через восточные ворота — глупцы, охраняющие их, подумали, что это просто их королева возвращается с какой-нибудь ночной прогулки…
— Ты чертова кошка! — щеки Тамарис вспыхнули, но Саломея не обратила на это никакого внимания.
— …Они, конечно, были удивлены и шокированы, но впустили меня без всяких вопросов. Тогда я вошла во дворец и велела страже из твоих покоев убираться прочь, так же как и людям, охранявшим Константинуса в южной башне. Затем усыпила служанок.
Тамарис побледнела.
— И что же дальше? — спросила она.
— Слушай! — с улицы доносился топот марширующих людей, бряцанье оружия и грубые команды на чужом языке, смешивающиеся с истошными криками людей.
— Горожане проснулись, и в них растет страх, — с иронией прокомментировал Константинус. — Может ты выйдешь и приободришь их, Саломея.