— Называй меня Тамарис, — прошептала Саломея. — Мы все должны привыкнуть к этому.
— Что ты наделала! — закричала Тамарис. — Что ты наделала?
— Я просто отдала приказ открыть ворота, — сухо ответила Саломея. — И ты слышишь, как армия Фалькона марширует по городу.
— Ты — ехидна! Ты предала моих людей и сделала меня предателем!!! О, — я должна пойти к ним…
Тамарис рванулась к двери, но Саломея с жестоким смехом схватила ее, и королева была беспомощна против мстительной силы в ее изящных руках.
— Ты знаешь, как добраться до подземной темницы во Дворце, Константинус? — злобно сказала колдунья. — Хорошо. Бери эту гордячку и запри ее в самой крепкой камере. Тюремщики спят, одурманенные чарами, а ты пошли людей перерезать им глотки, прежде чем они проснуться. С этого момента я — Тамарис, а она — безымянный пленник в Мрачной темнице.
Константинус улыбнулся.
— Очень хорошо, но ты не откажешь мне в небольшом развлечении?
— Нет! Укрощай девчонку, как знаешь, — ответила колдунья и, швырнув сестру в руки Фалькона, вышла из комнаты.
Глаза Тамарис расширились от ужаса. Она забыла о людях, марширующих по улицам, забыла обо всем, кроме ужаса и стыда, когда оказалась перед совершенным цинизмом горящих, презрительных глаз Константинуса и почувствовала его сильные руки, сжимающие ее тело.
Саломея быстро шла по коридору, когда крик отчаяния прозвенел на весь дворец. Она злобно улыбнулась и поспешила навстречу своей судьбе.
Глава II. Дерево смерти
Одежда молодого солдата была испачкана кровью, сочившейся из глубокой раны на бедре и порезов на груди и плечах. Капли пота блестели на его мертвенно-бледном лице, пальцы намертво вцепились в обивку дивана.
— Она, должно быть, сошла с ума! — в шоке повторял он. — Это какое-то колдовство! Тамарис, которую любит весь Хауран, предала своих людей этому дьяволу из Котхи! О, Иштар, почему меня не убили!? Лучше умереть, чем знать, что наша королева предатель и шлюха!
— Лежи спокойно, Валериус, — нежно уговаривала его девушка, перевязывая раны трясущимися руками. — О, пожалуйста, лежи спокойно, дорогой! Ты только делаешь себе хуже, а я не могу позвать знахаря…
— Нет, — бормотал юноша. — Константинус — дьявол, он будет обыскивать кварталы в поисках раненых хауранцев и они повесят любого, чьи раны показывают, что он сражался. О, Тамарис, как ты могла предать тех, кто так обожал тебя? — он скорчился, плача от горя и стыда, и испуганная девушка прижала его к груди, умоляя успокоиться.
— Уж лучше смерть, чем тот черный стыд, который пал сегодня на Хауран, — горько прошептал юноша.