— Но это ужасно! — возразила я. — Вы ведь знаете, что это неправда.
— И тем не менее, они говорят именно это. Я догадываюсь, откуда это пошло.
Тут я вспомнила о листовке и о том, что среди нас находится агент Мин Йена. Я развернулась в сторону двери с неосознанным желанием побежать и объяснить все рабочим. Голос Керка остановил меня.
— Скальпель, черт побери!
Я передала ему инструмент.
— Но им нужно сказать…
— Скажем. В свое время. Мистер Лэндис, буду вам очень обязан, если вы отвезете своих друзей в бунгало и пробудете там до тех пор, пока все не уладится.
Дэн удалился. Керк вернулся к процедурному столу. Че Муда пытался неуклюже подняться, на одной руке.
— Спокойно, дружище.
— Я должен сказать людям правду, туан, — бормотал Че Муда. — Они не должны бросать работу.
— Конечно, — успокоил его Керк и бережно вновь уложил на стол. — Ты собираешься лишить их праздника, Че Муда? Они никогда тебе этого не простят. Позднее, если ты не против, мы с тобой поговорим об этом подробнее.
Затем, понизив голос, он сказал мне:
— Подержите его вторую руку. Сейчас ему будет больно.
Внутренне дрожа, я повиновалась. Не желая смотреть на происходящее, я все же не могла отвести глаз в сторону. Быстрым точным движением Керк вонзил лезвие скальпеля в рану, увеличив надрез в поисках пули. Че Муда выгнулся, бисеринки пота покрыли его коричневый лоб, рука, которую я держала, напряглась. Но из его уст не вырвалось ни звука. Я думала, меня стошнит, когда алая кровь хлынула из раны. Я закрыла глаза, подавляя дурноту. Затем услышала голос Керка: «Вот она». Открыв глаза, я увидела, что Керк держит между пальцами маленький предмет, весь покрытый кровью. Че Муда снова обмяк.
Керк не стал тратить время на изъявления радости. Он быстро посыпал рану сульфамидным порошком, перевязал ее, сделал инъекцию пенициллина. Боюсь, я была лишней при этом, стоя у окна, все еще держа руку Че Муда и думая о том, что именно я ответственна за все его страдания…
Керк предложил мне стопку виски.
— Выпейте это, — сказал он настойчиво. — Немного виски поможет вам прийти в норму.
Я оттолкнула его, не желая опьянения и предпочитая барахтаться в трясине самоуничижения и презрения к самой себе.
— Лучше бы на его месте оказалась я. Было бы поделом.
Теперь, когда время действий прошло, я ожидала, что он прогонит меня прочь. Я почти желала этого. Но он так не поступил.
— Будь я на вашем месте, я бы так себя не казнил.
— Но я виновата! И никогда себя не прощу, даже если меня простит Че Муда.
— Че Муда? — Керк осторожно прикоснулся к обнаженной груди своего управляющего. — Ему не за что прощать вас.