— Дэмиен, — сказала она.
В сумерках ее лицо выделялось белым пятном, черные, мокрые волосы прилипли ко лбу.
— Выслушай меня...
— Тсс, — сказал он. — Я пытаюсь услышать.
Она поняла, отступила в тень и безмолвно замерла там, а Дэмиен все ждал, когда зов вернется. Небо потемнело, сквозь просветы тучи в стремительном падении то и дело проскальзывали звезды.
"Сегодня звездопад, а я совсем забыл, — подумал Дэмиен."
Ветер утих, лишь порывами теребил волосы на затылке. Мокрая земля, вязко хлюпая под сапогами поглотила ноги по щиколотки. Верхушки сосен выпрямились и теперь лишь вежливо кивали головой ночному небу.
Буря отступила, погода успокоилась, понял Дэмиен. Он волен идти домой, если пожелает. Хозяин Леса пожалел убогого, или утихомирил погоду в своих интересах, причина не так важна. Главное, что Чармэйн стоит за деревом, дожидается Дэмиена, а у него нет сил выслушать. Легче найти Тейла, схватить и выспросить бывшего друга, почему он стал ходить к чужой жене, а еще лучше врезать, как следует, ничего не спрашивая. Душу отвести.
Чармэйн он хотел видеть в последнюю очередь. Бывают же наглые бабы, пришла, как ни в чем не бывало, смотрит в глаза без стыда и совести. Целый месяц лгала не переставая, каждым словом, каждым делом. Все секрет свой оберегала, чтобы вывалить мерзкой горой посреди дома. Подхалимничала, лебезила, фу, мерзость! Людская мерзость. Лес хотя бы всегда честен с Дэмиеном и сам лесничий привык жить в простоте, говорить, что думает и делать, что говорит.
Почему он должен избегать своего дома? Именно он, своими руками построил бревно за бревном, сам выстругал лавку и стол. Чармэйн только гостьей была все это время, пусть возвращается откуда пришла и Тейла берет за собой. А говорить с ней Дэмиен не будет, хватит уши развешивать, строить из себя дурака.
Он развернулся и размашисто зашагал домой по своим следам. Даже не обернулся проверить, бежит ли Чармэйн за ним.
А она бежала.
Бежала изо всех сил, хотя еще мгновение назад казалось, что не выдержит и шага. Как только Дэмиен покинул хижину она поняла, что ошиблась, что бездействие хуже, много хуже, чем грубая правда. Она может потерять его навсегда, еще толком не обретя. Нет-нет, только не Дэмиена. Чармэйн верила, что ей дали всего один шанс стать счастливой и весь он сосредоточен в Дэмиене. Лишь он один заботлив, чуток, замечательно терпелив, но самое главное добр, той доверчивой добротой, которая открывает всю душу. Чармэйн будет за него бороться, будет, хоть нечего сказать в свою защиту. Она не будет оправдываться, а повинится во всем. Дэмиен наверное не захочет смотреть на нее. Наверное втопчет в землю, пришпилит злыми словами. Нет, нет это не Дэмиен, Чармэйн путает. Это тот, другой, так бы поступил.