— Кто-то?
— Она водила дружбу с каким-то клерком из юридической конторы в Медчестере. Его и прежде ловили на подобных деяниях… Впрочем, в этом случае до суда дело так и не дошло… она исчезла… Хватило, видно, ума понять, что дело может кончиться судебным разбирательством. В общем, исчезла, и больше о ней никто не слышал.
— Она, вроде бы, тоже из неблагополучной семьи, — небрежно заметил Пуаро.
Ровена Дрейк одарила его ледяным взглядом. Пуаро поклонился.
— Спасибо, что уделили мне столько времени, мадам, — сказал он.
Выйдя из дома Ровены Дрейк, Пуаро двинулся по дороге, ведущей, согласно указателю, к кладбищу в Хелпсли. Минут через десять он оказался у его ворот. Судя по всему, кладбище возникло сравнительно недавно, когда население Вудли Коммон увеличилось настолько, что старинный погост за оградой внушительной церкви, построенной два-три века назад, уже не мог вместить новых постояльцев. У кладбища был очень современный и немного деловой вид. На мраморных и гранитных плитах были выбиты стандартные эпитафии, всюду виднелись декоративные каменные урны, мощенные камнем дорожки и аккуратные оградки вокруг усаженных цветами и кустарниками могил. Ни одной запоминающейся эпитафии или надписи Пуаро не обнаружил. Для любителей старины здесь не было ровным счетом ничего интересного. Чистенько и опрятно, надписи скорбные, но весьма сдержанные, и ни единого всплеска живого чувства.
У одной из табличек Пуаро ненадолго остановился.
Светлой памяти ХЬЮГО ЭДМУНДА ДРЕЙКА,
любимого супруга Ровены Арабеллы Дрейк, скончавшегося 20 марта 1967 года.
Возлюбленным своим
Он сладкий сон дарует.
Пуаро, все еще пребывавшему под впечатлением от встречи с напористой Ровеной Дрейк, вдруг пришло в голову, что вечный сон вполне мог стать для покойного Хьюго Дрейка желанным избавлением.
Надгробие украшала алебастровая урна, хранившая остатки засохшего букета. К Пуаро приблизился пожилой садовник, нанятый, вероятно, ухаживать за могилами. По его лицу было видно, что он совсем даже не прочь поболтать минуту-другую с незнакомцем и отдохнуть от трудов праведных.
— Никак, впервые в наших краях, сэр? — обратился он к Пуаро.
— Совершенно верно, — ответил тот. — Я вам чужой, а пращуры тем боле.
— Во-во. Точно. Где-то у нас такой стишок есть. Или почти такой. Кажись, вон там, в углу. — Он помолчал. — Славный был барин, мистер Дрейк. Калека, знаете ли. А еще говорят, детская болезнь! Тетка моей жены подцепила эту штуку в Испании. Во как бывает. Поехала, знаете, отдохнуть… Искупалась в какой-то речке и подцепила. Врачи ей потом объяснили, что в воде-то, мол, зараза и была, только много они понимают, эти врачи… Нынче, конечно, дело другое. Прививки всякие и вообще. Так что, теперь вроде, с этим полегче. А барин был славный, никогда не жаловался, хотя скрутило его не дай Бог кому-нибудь. А ведь знатный спортсмен был в свое время. В деревенской команде играл. Сколько голов заколотил. Да, славный был барин.