- Барин, вы не спите? - камердинер заглянул за спинку кресла, и когда хозяин повернулся, сообщил, - к вам гость.
- Кто ещё в такое время? - недовольно бросил Арсений и замер.
В прихожей что-то тихо щёлкнуло и вдруг запело:
- Jeder Tag war ein Fest,
Und was jetzt? Pest, die Pest!
Nur ein groß' Leichenfest,
Das ist der Rest.
Augustin, Augustin,
Leg' nur ins Grab dich hin!
Oh, du lieber Augustin,
Alles ist hin!
Корвин-Коссаковский встал. На пороге, иронично улыбаясь, стоял его сиятельство граф Михаил Протасов-Бахметьев. Его серые, точнее, стальные глаза, чуть искрились, на лице была приклеена улыбка.
- Ты не волнуйся, милейший, - обернулся граф к камердинеру, - господин твой, говорил же, примет меня, не правда ли, Арсений Вениаминович?
Корвин-Коссаковский отчётливо кивнул. Калистрат исчез за дверью. Протасов-Бахметьев развёл руками и шутовски поклонился.
- Простите, любезнейший Арсений Вениаминович, но не мог покинуть свет, не засвидетельствовав вам своё почтение.
- Постумий Пестиферус...
Протасов-Бахметьев весело рассмеялся, закидывая голову и точно любуясь собеседником. Развёл руками.
- Меня редко называют моим собственным именем, но почему бы и нет, в конце концов?
Корвин-Коссаковский вздохнул и предложил гостю присесть.
- Благодарю покорно, я вообще-то ненадолго, нынче полнолуние, пора...
Арсений молча опустился в кресло напротив и впился глазами в нежить. Сейчас, когда он понимал, кто перед ним, он приметил некоторую странность двоящегося лица графа, и отсутствие тени на противоположной стене, оставлявшей у него странное чувство, что он общается с пустотой, и прозрачный вакуум его взгляда. Однако теперь граф изменился: исчезли суетливость движений, игривая улыбка и блеск глаз. Перед ним сидел человек из мрамора - бесчувственный, бесстрастный, спокойный.
Корвин-Коссаковский тоже не был взволнован, хоть и несколько недоумевал, зачем Постумий Пестиферус нанёс ему этот неожиданный последний визит. Тот же несколько томительно долгих минут молчал, потом наконец заговорил.
- Вы меня несколько удивили, ваше сиятельство. Когда мы поняли, что наши планы вам известны, а мы поняли это ещё после вашего визита на известную квартирку к чёртовой бабушке, коей я в одной из личин сынком незаконнорождённым приходился, мы, признаюсь, посмеялись, но планы менять не собирались, понимая, что противостоять вы нам не сможете. Но при этом, пока Клодий забавлялся, Цецилий лакомился, я... я продолжал наблюдать за вами.
Корвин-Коссаковский смерил собеседника долгим взглядом, но не перебил его.
- Вы ввязались в абсолютно безнадёжное и пустое дело, и, что меня особенно удивило, понимали это. Я наблюдал за вами у графини Нирод. Вы подготовились недурно и сузили круг подозреваемых до минимума. Браво. Мы не стали рисковать - и представились пришлыми: парижанином и военным на побывке, Клодий, вечный вертопрах и первый любовник, выбрал свою извечную личину красавца, но и тот вернулся из Италии. На самом деле Протасов-Бахметьев умер месяц назад в Берлине от чахотки, Макс Мещёрский, которого знал ваш друг, погиб при Александрополе, а Александр Критский был убит месяц назад на дуэли в Риме.