Глаза Сабурова заискрились - и от нескольких глотков недурного коньяка, и от слов Корвин-Коссаковского.
- Правильно ли я понял? - проговорил он, глядя в тёмный угол, где сновали официанты, - вы утверждаете, что мышление нашего времени - результат умопостроений негодяев или болезненных психопатов? Так? - Корвин-Коссаковский кивнул. - Это прелестно. Но доказуемо ли?
- Нет. Как ни парадоксально, разумному человеку невозможно доказать ничего, в чем он сам не хотел бы убедиться.
Сабуров только любезно улыбнулся.
- Я не знаю, в чем я хотел бы убедиться. Но едва ли вы можете мне что-то доказать. Это верно. Я соглашусь только с тем, что совпадает с моими мыслями.
Корвин-Коссаковскому хотелось бы навести разговор на женщин, заставить собеседника высказаться, и он сменил тему разговора, заметив:
-Мне показалось, вы имеете весьма большой успех у женщин. Вы любите женщин?
Лицо Сабурова окаменело.
- Мужчину влечёт к женщине. Пустота засасывает, - он отложил салфетку, - женщины бывают блондинками или брюнетками, и лучше же всех та, которая молчит, а хуже считающие религию, философию и искусство туалетами, в которые они наряжаются, думая, что это им к лицу.
- Стало быть, не любите?
-Никто не отвергает женщины, если может стать её любовником, но как ни восхитительно соитие, дальнейшее присутствие женщины в моей спальне невыносимо.
Встреча оставила у Корвин-Коссаковского двойственное впечатление, Сабуров на лету схватывал тезисы собеседника, но суждения его были далеки от чистоты и подтверждали сказанное графиней Нирод. Давно привыкший разгадывать душевные тайны, Корвин-Коссаковский пока назвал Сабурова умным человеком, но душевно искажённым, при этом ничего необычного, запредельного, суть от нечисти - в нём не проступало.
К тому же Аристарх Андреевич явно не пытался выдавать себя за высоконравственного человека - и Корвин-Коссаковский не почувствовал в нём лицемерия. Но тогда получалось, что он... вовсе не инкуб?
На следующий день Корвин-Коссаковскому в светской гостиной у графини Любенецкой на Невском довелось столкнуться и с Германом Грейгом. Представление о нём, как о незаконнорождённом сыне значительного человека подтвердилось, но, в отличие от Сабурова, Грейг ни разу не сказал правды.
- Вам понравилось у графини Нирод?
Тот бросил взгляд на Корвин-Коссаковского.
- У Екатерины Петровны? Ну... бал есть бал.
- Мне показалось, вы там многих знаете. Мещёрского? Энгельгардта?
- Нет, что вы? Мы почти не знакомы.
- Но вы говорили, как старые друзья.
- Мы просто учились вместе, но я вращался в других кругах.