— Никогда не любил души. Вечно кричат, пытаются удержаться за свои тела, — заметил грифон. С лица Маллт сошла улыбка, теперь она выглядела грозно.
— Ты привел живого человека в Аннуин, зная, что это запрещено, — голос женщины становился все выше. Её волосы внезапно стали белеть, превращаясь в седые космы, беспорядочно лежащие вокруг головы. Кожа на лице собралась складками, а глаза потускнели. Длинными тощими пальцами Маллт постучала по борту своей повозки, привлекая внимание собак. Те уже не выглядели как изящные подобранные гончие, сейчас перед нами сверкали девять пар ярко — красных глаз. Это больше не были просто белоснежные собаки с красными ушами, теперь они превратились в явно жаждущих крови зверюг.
Грифон повел большим ухом, словно прямо в глаза ему не дышали Адские Гончие:
— Ты абсолютно права, это живой человек. Только я не согласен с тем, что её появление — моя работа. Ворота открылись сами, а значит Араун решил позволить ей попасть сюда.
Старуха поджала губы, явно раздумывая над его словами:
— Что ж, если это не правда, то человек умрет прямо сейчас, и гончие погонят его душу ко мне прямо здесь.
— Но она всё еще жива, — равнодушно заметил грифон, словно ему было плевать на прячущийся за ним предмет разговора.
— Значит, ей и правда позволено попасть сюда, и это не твоя проделка.
— Как же ты несправедлива ко мне, Охотница, — обиженно произнес зверь.
— Однажды твой язык доведет тебя до беды. Это будет очень забавно.
Женщина неожиданно повеселела и выпрямилась, опираясь на борт повозки. Её лицо снова стало прежним — молодым и приятным; волосы потемнели, завились в прическу и потяжелели. Сага не могла бы дать ей больше тридцати лет, но при этом и юной она не казалась. Зрелая женщина в расцвете сил и красоты.
— Пусть будет твоя Охота всегда легка и неистова, Маллт — и–Нос, — сказал грифон. Слова женщины явно ему пришлись не по душе, но виду он не показал. Ночная Маллт улыбнулась, взмахнула рукой, и гончие двинулись вперед, увлекая за собой повозку. Затем все они неожиданно превратились в белый туман, пронесшийся мимо вместе с порывом ветра. Холодный воздух ударил Сагу в лицо и понесся дальше, шевеля деревьями так, будто они были тонкими кустарниками.
Внезапно исчез пробирающий до костей холод, и стало легче дышать. Очевидно, что не только Сага испытывала облегчение — грифон хоть и продолжал вслушиваться в тишину леса, но выглядел уже гораздо более расслабленным и спокойным. До той минуты, как они снова направились в путь, никто больше не появлялся.
Очень скоро лес закончился. В становившихся всё реже и слабее сплетениях деревьев стало показываться светлое небо. Темная громада леса отступала назад, словно гигантская крепость. И, хотя она всё еще возвышалась стволами, но под ногами стала появляться тонкая, яркая трава, и вокруг становилось куда, как светлее.