Мысли о муже и дочке успокоили, и я уже не проявляла граничащего с непристойностью любопытства.
— Хроникёр? — приподнял брови шойденец. — Вы?
— Ну да. Я для 'Весника…'…. 'Вестника Вышграда' сведения собираю. О местных жителях тоже. Так что это чисто из научного интереса.
Возница рассмеялся, а мне пришлось доказывать, что строение тела у наших мужчин другое. В итоге покраснела ещё больше и извинилась.
Остаться безымянной не удалось, и я нехотя назвалась. Ничего придумывать не стала — голова плохо соображала. Рассказала, что здесь в поездке по заданию 'Вестника', познакомилась с парнем, а он меня нагло бросил у лешего в избушке. Сообщила ещё чего-то по мелочи, а потом почувствовала дурноту.
Шойденец оказался заботливый: разрешил молчать и посоветовал прилечь, закрыть глаза. Чтобы я могла перебраться на заднее сиденье, остановил самоход на обочине. Помогать не стал, но я сама кое-как справилась. И потеряла сознание.
Пришла в себя уже на кровати и, признаться, испугалась. Вдруг шойденец меня похитил и изнасиловал? Или торговцам живым товаром продал? А то и священникам…
Но оказалось, что я не в борделе, а в нашей гостинице, в нашей с Юлианной комнате. Одетая и нетронутая.
Соседка сидела тут же и толкла что-то в ступе. Наверняка примочки делать будет.
— Очнулась? — Юлианна улыбнулась. — Когда тебя тоэрад бездыханной привёз, мы так перепугались…
Кольнула совесть: я человеку даже спасибо не сказала, подозревала во всех ужасах. А он порядочный и благородный.
— Юлианна, а тоэрад — это что? Титул?
— Вежливое обращение к именитому человеку. Он ведь граф!
Я присвистнула. Знала бы, не вела себя как невоспитанная невежда.
— Не беспокойся, я его поблагодарила и заверила, что всё будет в порядке.
Магичка хихикнула и по секрету сообщила, что у 'магистра Тшольке челюсть упала, когда тебя такой мужчина на руках внёс'.
Снова прикрыв глаза, нежась в блаженной прохладе, вспомнила об акценте, а потом списала его на дворянское происхождение. В Златории тоже крестьяне и вельможи по-разному говорят, а тут ещё искажение преобразователем речи…
Накатила тошнота — последствия тесного общения с солнышком. Переждав её, выпила какую-то бурду коричневого света. Знакомые травы — жить буду.
Пока не забыла, передала распоряжение Ксержика и попросила позвать магистра Лазавея — рассказать о подслушанном разговоре.
Мой распрекрасный вид магистра не обрадовал, сведения — тоже. Пробормотав что-то о том, что женщины несказанно 'вовремя' теряют способность к передвижению, связался с некромантом. О чём они говорили, никто из нас не знал, потому что вслух не было произнесено ни слова, а Лазавей, по-моему, ушёл гулять по своим любимым сущностям. Тело здесь, а остальное — не очень.