Магистр Лазавей напоминал труп: бескровный, синюшный. Создавалось впечатление, что он и не дышал. Ничком лежал на траве и не двигался.
Тшольке присела рядом с ним на корточки, позвала, аккуратно перевернула.
Я сглотнула и прижала ладонь ко рту: остекленевший взгляд! Изо рта вытекла струйка крови, носовое кровотечение тоже имело место быть.
— Ты говорила, что врачуешь, — зло бросила мне Осунта, — так давай! А я за Ксержиком: одной мне его из глубокого минуса не вытащить. К слову, если кровь действительно некромантская, тоже можешь что-то полезное сделать.
— Что? — я присела рядом, щупая пульс. Есть, живой! Но едва живой…
Магистр махнула рукой и быстрым шагом удалилась. Потом, наплевав на степенность, и вовсе побежала.
А я развязала шейный платок, расстегнула рубашку Лазавея, начала массировать, заставляя сердце биться. Чтобы кровь прилила к голове, подняла ему ноги.
Если честно, я мало что могла. Тут бы травы собрать, сварить — а времени нет. Вот и оставалось надеяться, что на очередной зов магистр всё же откликнется.
Когда уже отчаялась, ресницы Лазавея дрогнули, а глаза закрылись. Трупы точно такого не умеют.
К этому времени подоспели Тшольке, некромант и Юлианна и прогнали меня, поручив приготовить постель для больного. Поиском ночлега же занимался Липнер.
Мы остановили выбор на первой попавшейся чистой избе.
Я быстро обустроила лежанку, выпросила разрешения похозяйничать на кухне и, пискнув от радости, узнав о существовании травницы неподалёку, со всех ног припустила к ней.
Ничего удивительного, что, разведя такую бурную деятельность, мы не позволили магистру Лазавею умереть.
Привязанность начинается там, где кончается любовь; неверность начинается там, где кончается привязанность.
Нинон де Ланкло
Даже не верилось, что я вновь в Златории, в Вышграде, Академии магии, целительства и общеобразовательных наук имени святого Йордана. Когда увидела розы перед нашим Студенческим домом, то даже прослезилась. Кинулась нюхать, обнимать цветочки, вызвав усмешку у Липнера, вызвавшегося проводить меня до комнаты.
Традиционная для Академии парочка — студентка Общеобразовательного факультета и алхимик. У нас ведь факультет невест, а у них — женихов. Интересно, сколько девушек в итоге приняли ухаживания замкнутых любителей химии, рун и смертоносных газов? На моей памяти бедняги-алхимики только вздыхали, а мы, ветреные девицы, делали то же самое по боевым магам.
Сама тоже вожу дружбу с любителем поджарить врагов. К слову, вот и Лаэрт. Стоит на крыльце и машет рукой. Улыбается. У кого выпытал, что мы возвращаемся? Официально никто не знал, все уверены, что мучаемся на обыкновенной практике у дружественного народа. Ну да у эльфа (полуэльфа, если быть точной, потому как Лаэрт полукровка) всегда были уши в нужных местах. И не только собственные. Преподаватели его любили.