Покосилась на магистра: как бы на грудь взглянуть? Но не буду же я перед незнакомым мужчиной раздеваться? Хотя, буду. Сам виноват. Затащил сюда, ничего объяснять не желал, пока кровь не пустила. К слову, хромающий маг — пожалуй, плохо: мир, леший его поймёт, какой, а так у нас только Осунта. Да простят товарищи по Академии, но я в их способности не особо верю, потому как в деле не видела.
Эх, вот и злость схлынула. На Эдвина Лазавея. С магистром Тшольке мы ещё потолкуем, по-женски. Сплету из её волос венок и с гордостью буду носить. А до этого выпытаю, куда меня собираются послать. Никого соблазнять не собираюсь, пусть Осунта старается. Помочь — помогу, а в пасть к умертвию — увольте!
— Что вы притихли, Агния? — поинтересовался Лазавей и аккуратно, стараясь не напрягать раненную ногу, встал. Покосился на меня и подобрался ближе. Даже сейчас двигался плавно: видимо, это врождённое, от дара, а тут ещё и особенности воздуха Оморона. — Обдумываете, что бы ещё сделать?
— Уже обдумала. Отвернитесь?
— Зачем? — насторожился магистр. Наверное, решил, что на этот раз попробую его задушить. Да нет, перехотелось.
— Затем, — буркнула я.
Хорошо мужчинам: понятия не имеют о стольких неприятных вещах!
— Что-то болит? — заметил выражение лица.
Болит, только это не по части магии и травок.
Не удостоив магистра ответом, расстегнула рубашку и потёрла набухшую грудь. Ладно, руки тёплые, осталось успокоиться — и сцежу это бесово молоко. Вечерком процедуру придётся повторить и молиться всему небосклону, чтобы тело скорее поняло, что ребёнка кормить не нужно. А то не заснёшь…
— Помочь? — усмехнулся Лазавей, с готовностью до непозволительного сократив разделявшее нас расстояние.
Ах ты, похотливая скотина! Да я тебе руки оторву! А не поможет — и другие выступающие части тела отрежу. Ишь, сразу выздоровел, потискать настроился, благо магией от других отделил. Интересно, если закричать, услышат? Только закричать почему-то хотелось не: 'На помощь!' или даже не: 'Насилуют!', а: 'У магистра Лазавея не вста…'. Словом, не получается. Представляю, как бы опозорился.
Приставать он надумал! Нет, конечно, мужчина он видный, но этого мало, чтобы предаться разврату под первым кустом. Зато достаточно, чтобы обнаглевший преподаватель получил по лицу.
Я издала вздох разочарования: он увернулся! Столько сил в эту пощёчину вложила… С досады высказала всё, что думала, пожелав, чтобы нога магистра нескоро зажила.
— Вам напекло голову оморонское солнце? — Нечисть, сильный же — не вырваться! Лазавей держал меня чуть выше талии, прижимая руки к туловищу. Всё, что могла — это брыкаться и извергать проклятия. — Никогда не думал, что вы идиотка. Останетесь здесь, раз уж так хотите. И хвала Марре и Оликесу, вас за моей спиной больше не будет, Агния Выжга!