Оказалось, что дело в крови. Магистр Аластас взял её у какого-то человека, чтобы сделать препарат, быстро восстанавливающий силы владельца, и по ошибке поставил колбу рядом с заборами крови студентов, не подписав. Потом начал искать по каким-то признакам и обнаружил, что им соответствуют целых две колбы. Вот и возникло подозрение, что тот человек мой отец.
Однозначно сказать магистр Аластас ничего не мог: кровь не идентична, но много совпадений. Такое иногда случается и не у родственников, но редко. Словом, одни предположения и сомнения.
— Агния, неужели тебе больше ничего не интересно, — с укором поинтересовался Липнер, придвинулся ближе и взял меня за руку. — Агния, я тебе совсем не нравлюсь?
Начинается! Зачем, спрашивается, целовалась с ним? Ответ прост — хотелось. Соскучилась по ласке, да и приятно, когда за тобой ухаживают. Чувствуешь себя на девятом небе от счастья и важности для мироздания.
— Да как тебе сказать… — начала уклончиво, подыскивая правильные слова. Тут важно не обидеть, но и чётко дать понять, что ничего не будет. Если бы была свободна, то погуляла, поцеловалась в академическом парке, но не более. Нет, Липнер — парень хороший, на него можно положиться, полезен во всяких передрягах. — Ты не герой моего романа, но я хотела бы с тобой дружить.
Н-да, вышло не очень. Если это самое 'очень' в таких случаях бывает.
— Агния, ты лукавишь, — покачал головой алхимик и придвинулся ещё ближе. — Я же помню реку…
— Ты застал меня врасплох, — чуть отодвинулась, раздумывая о путях отступления. Выполз из лаборатории на мою голову!
— Вот так?
Паршивец обнял меня и поцеловал. Я пыталась вырваться, но Липнер прижимал всё крепче, ласкал спину. Его губы настойчиво прижимались к моим, побуждая подчиниться. Мужественно терпела, понимая, что иначе придётся пуститься во все тяжкие: не остановится алхимик, особенно если кровать рядом.
Да и мне тяжеловато будет при условии бойкота мужа. Признаться, посещали иногда всякие фантазии… Помнится, во время беременности едва Лаэрта не изнасиловала. Но эльф, он обаяшка, которого всякая мечтает потискать, спас меня от всяких скотов, а Липнер…
Оттолкнула алхимика и встала, оправив блузу.
— Я замужем, и это не пустой звук, — громко и чётко сказала, обращаясь к разочарованному алхимику. — И изменять мужу не собираюсь.
Да, именно так. Слабость слабостью, но матери краснеть за меня не придётся. И понятия верности и совести никто не отменял.
Липнер, похоже, обиделся. А я предупреждала. И Юлианна предупреждала.
Чтобы как-то подсластить пилюлю, сказала, что он хорошо целуется, и вечер выдался отменный, хорошо посидели.