Да, с пароходом вышло плохо. Надо было предвидеть, что Хасан не удержится — мальчик, твердо усвоивший, что один из плодов победы, это обладание женщинами врага. Если целью акции было, произвести благое впечатление на "европейскую цивилизацию", то надо было вести себя по ее правилам! Ну а теперь — здесь судят не одного его, отдавшего всю свою жизнь борьбе за свободу своего народа. И не его любимого племянника и наследника. И уж конечно, не прочих воинов Аллаха, должных быть готовыми отдать свою жизнь во имя борьбы. А саму идею этой борьбы, под зеленым знаменем ислама — втаптывая это знамя в грязь.
И русские безбожники — но вроде бы, они терпимо относятся к своей Церкви, и дружат с Ватиканом. Так может, эта война имеет под собой не только политику, но и религиозную почву — и главные обвинители сидят не в Москве, а здесь, в Риме? Договорившись между собой о разделе мира — где мусульманам места нет?
Фатима — истинная дочь Вождя и жена Вождя, сумела организовать акт мести! Правда, неудачный. Но она не успокоится, попробует еще. Не смирится — даже когда меня повесят. Плохая смерть — даже не потому, что в рай не попаду. Безбожники правы — в том, что никто еще не вернулся оттуда, не рассказал. Но оставшиеся тут, на земле, запомнят его, как "тот, кто был повешен". А это плохо, для священной борьбы!
Осталось немного — несколько дней, и приговор. И главный вопрос, ответ на который пока не найден. Ясно, отчего обвинители заинтересованы, чтобы о предательстве англичан узнали оставшиеся воины Аллаха. Ведь британцы, это, несмотря на все, пока что единственные (даже в перспективе) союзники Свободной Ливии. И если месть обратится на британцев — это до предела затруднит, чтобы Ливия хоть когда-нибудь стала бы независимой!
А ему предлагают — написать письмо Фатиме, ясно, о чем. И сами судейские постараются предать огласке то, что выгодно им. Наконец, они могут даже отпустить кого-то из его, Идриса, свиты — тех, кто был с ним в самолете. И ведь все из этих его сподвижников выберут месть, даже не задумываясь! После чего, события назад будет уже не вернуть.
Но на последнем судилище, ему положено последнее слово. Где он может еще призвать — к мести, или наоборот. И его услышат — если в зале есть не только русские и итальянцы, но и корреспонденты английских, французских газет, которые читают и в Ливии и в Египте. Да и его сподвижники уже не посмеют нарушить последнюю волю Вождя — а значит, не будет отпущенных свидетелей с лживой правдой.
Но умирать неотомщенным? Зная, что за тебя могут отомстить? Для воина пустыни, сама мысль о том страшнее адских мук.