Тогда зачем приглашать его? Потому что мой отец есть и всегда будет графом Финчингфилдом — человеком, обладающим огромным политическим весом.
— А кто эта милая молодая леди, которую вы привели с собой? Мне кажется, я никогда ее не встречала. Я права?
Нейтан помедлил, хотя и совсем недолго, но женщина уже успела сделать свои выводы.
— О, какой вы несносный, — заявила дама, проведя рукой по своей впечатляющей груди. — Привести свою новую chere amie в такое собрание. Как это похоже на вас! — Она шлепнула его по руке своим веером. — Вас постоянно окружают скандалы. Но я не сержусь на вас. В конце концов, это Париж, так какая разница? Альджернон, дорогой, — продолжала трещать она. Эмитист почувствовала, как Нейтан окаменел рядом с ней. — Посмотри, кто это. Мистер Хэркорт со своей прелестной молодой… французской подругой.
— Хэркорт, пес ты этакий. — Мужчина улыбнулся. — Все такой же ловелас, как я вижу! Но как вас зовут, прелестная юная незнакомка? — Мистер Вильсон, который выглядел именно так, как должен выглядеть второразрядный политик с претензиями на величие, завладел рукой Эмитист и запечатлел влажный поцелуй на тыльной стороне ладони.
Эмитист бросила на Нейтана быстрый испытующий взгляд из-под ресниц, сделала реверанс и, собрав свои скромные познания в французском, негромко и чуть хрипло произнесла:
— Moi, je suis Mademoiselle D’Aulbie.
У Нейтана вырвался короткий смех, он уставился на нее в полном недоумении.
— Это большой честь для меня, познакомить с такой известный человек, о котором я много слышаль, — с притворной улыбкой защебетала Эми и, хлопая ресницами, посмотрела на хозяина дома, как, по ее мнению, должна была поступить женщина приятная во всех отношениях, которая не понимает, что ее оскорбляют прямо в лицо. — Месье Аркор совсем не желаль идти, но я очень хотеть получить удовольствие.
— Неужели, дорогая? — Мистер Вильсон раздулся чуть ли не вдвое. — Не думаю, что молодой Хэркорт мог противиться, да? Но я все равно отругаю его. — Он шлепнул Нейтана по макушке.
— Но что означает это ловалис, который вы его называть? — спросила Эмитист. Ее фальшивый акцент с каждой секундой становился все сильнее. — Он есть художник, n’est-ce pas? Не какой-то садовник.
В этот момент Нейтан вдруг пришел в себя и, схватив Эмитист, быстро потащил в салон, пробурчав хозяевам, что нехорошо задерживать других гостей.
— Какого черта, — сквозь зубы процедил он, — на тебя нашло? К чему этот нелепый акцент, из-за которого они будут думать…
— О, сама не знаю, — легкомысленно ответила Эмитист, подзывая официанта, кружившего по залу с шампанским. — Возможно, я просто не могла удержаться, чтобы не показать тебе, что могу легко скрывать не только свои мысли, но даже свою национальность, если мне это понадобится.