А дальше от моря расходились во все стороны гряды сопок. Вершины их были зелены. Это беспокоило Сероко. Он глядел на высокое солнце и, приложив ладонь к бровям, видел там, далеко у лесов, где начинаются колхозные тропы, пастбища, точно снегом покрытые холмы. Там много ягеля, и колхозные стада будут сыты. Он много думал об этом, и птичий гомон, раньше успокаивавший его, теперь раздражал, напоминая о том, что он теперь опять не хозяин этих богатых просторов.
Он сидел на нартах, и голова его болела. Вытянув худые черные руки и точно изучая ими пространство, из чума вышла старуха. У чума лежали хорей — длинный шест для управления упряжкой — и хозяйский тынзей.
Сероко вскочил. Он испугался, что старуха перешагнет тынзей и этим опоганит его, но женщина, чувствуя запах оленьей шерсти, отошла в сторону.
Сероко успокоился. Тынзей и шест дороги, а если баба перешагнет их, то стаду не будет удачи и придется покупать новый тынзей и новый шест или окуривать эти вереском.
Из чума вышел все еще пьяный хозяин. Приглашая продолжать праздник, он сказал мимоходом:
— Плохой у нас ягель. Погоним на их тропу, там никого нет сей год. Там одни изгороди.
Сероко, не отвечая, уехал в стадо.. Там он встретил разговаривающего с батраком колхозника. На колхознике была новая, затейливо разукрашенная малица, а через плечо перекинут футляр с биноклем. Приветливо улыбаясь, он сказал Сероко с сочувствием:
— У нас в колхозе лучше. Мне даже бинокль дали, чтоб все видно было.
— У тебя хорошие глаза и так.
— И малицу новую купил. Колхозник должен быть красивым и сытым. — Колхозник улыбнулся и неторопливо продолжал: — Мой сын уехал учиться на оленьего доктора. Он будет самый умный олений доктор на земле. А я заработал в колхозе столько денег, что могу купить половину твоего стада. И патефон в придачу. Не веришь?
Старик вынул из кармана серую книжечку, и, хотя был неграмотным, память его не подвела, и он прочел правильно:
— «Колхозник Илья Семенович Лаптандер заработал в колхозе «Ядей Илебц» семь тысяч рублей, двенадцать оленей в личное пользование, пять бочек семги и много мяса и шкур».
Сероко взял книжечку. Он долго вертел ее в руках, пошевелил губами, чтобы не показать виду, что он неграмотный, и сказал:
— Правду прочел! Правда ведь! Вот беда! А ведь батраком тоже был.
— Батраком худо быть, — сказал Илья Семенович, — батрак сейчас все равно что подкулачник.
— Правда твоя, — угрюмо согласился Сероко.
Потом он закурил махорку и оглянулся.
— Выль Паш погонит стадо на вашу тропу.
Колхозник подумал. Он улыбнулся хитро и сказал: