И когда почтальон сказал, что едет специально к нему, Егор Иванович сделал испуганно-недоумевающее лицо:
— Ко мне? Что у меня делать? Я простой охотник. Мои ученики меня давно обогнали.
— В том-то и дело, — сказал почтальон, вынимая из сумки письмо, — таких, как ты, охотников немало в тундре, а вот на тебе! В Москву едешь, со всем правительством сидеть будешь за одним столом.
Егор Иванович обиделся. Он взял письмо из рук почтальона, надорвал конверт и сказал:
— А кто первый-то начал? Глупого человека в Москву тоже не пошлют. Надо сознательным быть. Понял?
— Понял, — сказал почтальон. — Собирайся, что ли. Из Красного города на самолете полетишь до Архангельска, как архиерей какой-нибудь.
— Я стахановец, а не архиерей, — окончательно обиделся Егор Иванович. — Несознательные теперь почтальоны пошли. Везет важную бумагу, а в каждом чуме о ней болтает…
Почтальон нахмурился и, чтобы скрыть смущение, осмотрел внутренность чума. На шкурах у постели лежало кремневое ружье Егора Ивановича.
— Где ты такое откопал? — спросил почтальон, поднимая ружье. — Таким и стрелять не надо. Стукнул медведя по черепу — и снимай шкуру. Это не ружье, а зенитная батарея.
— Эту винтовку я на сто почтальонов не сменяю, — ответил Егор Иванович. — Из такого стрельнешь, так сутки плечо болит, потому что дробь может лететь до самого Нарьян-Мара, а то и дальше. Если бы не это ружье, не быть бы мне самым хорошим охотником в тундре. Ну, сколько ты заработал в год?
— Четыре тысячи.
— А я шесть раз по десять тысяч рублей, да еще нарком мне из Москвы музыку в подарок прислал. Не веришь? — Егор Иванович торопливо порылся за пазухой и достал шкурку пыжика, в которую была завернута синяя книжечка. — Читай.
Почтальон недоверчиво посмотрел в книжечку и смущенно ответил:
— Правда. — И, помолчав немного, добавил: — Только ты на меня не сердись. Мне в окружкоме сказывали, чтоб я тебя доставил в город потому, что ты едешь в Москву, а письма-то я не читал. Я только люблю авторитет создавать.
И он прочел вслух письмо.
Председатель окружного исполнительного комитета просил Егора Ивановича скорее ехать в Красный город.
— Так и пишет — «прошу»? — спросил Егор Иванович.
— Так и пишет.
— Хороший человек. Уважает меня. Правда?
— Это в бумагах полагается так писать. Для вежливости.
— Вот я и думаю: нельзя ему со мной или с другими охотниками худо разговаривать, потому что мы тогда другого человека в председатели выберем. Так мне в Красном чуме сказали. Поедем?
И, поймав оленей, Егор Иванович свернул свой чум, нагрузил нарты, и маленький аргиш двинулся вслед за ясовеем. К нартам Егора Ивановича были привязаны патефон, ящик с пластинками и кремневое ружье с поблескивающим курком, похожим на петушиную голову.