…Разглядеть со сцены лица сидящих в зале было трудно, почти невозможно. Только по поднятой ладони в середине зала я поняла, что Юлька здесь. Этот знак подавала, как мы и уговорились, Наташка. Что было потом, я помню смутно. Помню панику на лице у Димы Спешнева, помню, как мы с ним стояли за кулисами — он в одних трусах, протягивая мне свои брюки:
— Ну, иди же… Иди…
И я надеваю его брюки, которые все норовят упасть, вылетаю на сцену и под барабаны (откуда взялись эти барабаны?) начинаю отплясывать какую-то неистовую «лезгинку». Я так отчаянно гримасничаю, что рискую потерять наклеенный нос с усами.
Потом помню свое лицо в зеркале: как я усердно корчу страшную рожу, вычерчиваю морщины, потом их оттеняю, безбожно пудрю волосы и опять — на сцену! А зал ревет, беснуется. А мне — хоть бы что.
В «Юбилее» я играю Хирина, потому что исполнитель этой роли заболел, а я одна знаю текст. Мне и сейчас становится стыдно, стоит только представить то безобразие. Боже мой, ну и способ же избрала, чтоб понравиться мальчику!
— У них свой поэт! — панически вопит Дима Спешнев. — У них свой поэт! Что делать, что делать! — Потом он вдруг поворачивается ко мне: — Иди! Иди! Читай стихи.
— Какие стихи?
— Свои!
— Да нет у меня никаких стихов!
— Иди! — кричит он. — Иди, Квазимодо…
И я иду. О том, что стихи могут быть и без рифмы, я уже знаю. Эскимосы, так те вообще — что видят, о том и поют. А чем я хуже? Правда, о том, что я вижу, петь трудно. Помаю, как говорила я что-то весьма расплывчатое. Про голубой период Пикассо, оказывается, говорила, про каких-то вороных коней и еще бог знает про что.
Та половина зала, где сидит наша школа, истерически хлопает. И вдруг — чьи-то неистовые аплодисменты с другой стороны. Кто-то один мне хлопает все же, да еще так громко.
Потом Дима Спешнее ругался с комиссией.
— Это не стихи! — говорил какой-то дядька.
— Это стихи! — орал Дима. — Вы что, не читали французов?
— Но мы то не французы! Это не стихи.
— Это гениальные стихи, ясно? Она вообще гениальная девчонка, вам этого не понять…
Я ушла, так и не выяснив, кто кого переспорит. В зале уже были раздвинуты стулья, хрипела уже радиола.
— Привет! — Он схватил меня за руку и так и держал за руку, как будто даже не замечая этого.
— Привет! — ответила я, сияя, предвкушая, в каком он должен быть восторге от знакомства со мной.
— Потанцуем?
— Потанцуем, — ответила я, как будто это мне хоть бы что — танцевать с ним.
— Ну как? — спросила я, ожидая, что он сейчас же начнет расхваливать меня за все мои таланты.
— Что как?
— Я про КВН.
— Ах, это? Да я не видел, я только что пришел. Я такими пустяками не занимаюсь.