Пуля, несколько раз сжав совершенно мокрые пальцы на ногах, сплюнул. Дерьмо ситуация, пят`ак. Гадостное такое дерьмище. Стоять по колено в воде то ли речки, то ли озерка не хотелось.
– Идем туда! – он ткнул рукой на юго-восток. – Надо двигаться. Сами уйдут.
Лишь бы свиньи не лезли в воду не только из-за неудобства. Только бы здесь не водилось что-то, чего те просто боятся. Или не сидели бы в воде, притаившись до срока, дагоновские ребятки. Гадство…
– Старлей?
– Да?
– Вон там не жердь какая-то? Левее?
Уколова, все еще плохо шевелящая пальцами одной руки, нагнулась. Потянула на себя замеченную палку, вытянула. Гулко плеснуло, чавкнула тина, с неохотой выпуская необходимое Пуле. И впрямь, жердь, неплохая, хоть и выгнутая.
– Будешь ею дно щупать.
– А ты?
Пуля подмигнул. Уколова понятливо кивнула. К своей так полюбившейся рогатине Пуля даже приделал ремень, выпросив тот у Лесника. Охотничья снасть пригодилась не один раз и даже спасла ей жизнь. Сейчас вот, с помощью Даши отстегнутая от рюкзака, превратилась в посох. АК Пуля перевесил на грудь, поморщившись от неудобства. Хотя терпеть приходилось и не такое. А уж вес автомата сейчас радовал.
– Шли бы вы… – он повернулся к беснующемуся стаду. – Мы вас первые не трогали. Идите, не нужна нам ссора.
Свиньи его проигнорировали. Жаль. Пуля тратить на них патроны категорически не желал. Сожжешь зряшно, и все тут. Осатаневшие зверюги кинутся в воду – и что делать? А подстрелить насмерть они смогут двух-трех, не более.
– Двинули.
Как идти посреди зарослей камыша, по колено в воде, скользя и ожидая нападения? Сейчас Пуля не смог бы дать ответа при всем желании. Будь у него в напарниках Саблезуб, такого бы не случилось. Кот почуял бы опасность рано. Но есть так, как есть. Он, старлей-полукалека и девчонка, ничего особо не умеющая. И два десятка злобных тварей на берегу, никак не желающих отставать.
– Ой… – Даша остановилась. Глаза у нее разом стали большими и испуганными. – У меня что-то на ноге. Ой… Женя!
Пуля оказался рядом быстрее старлея, закинул Дашину руку себе на шею и поднял ногу, ту, на которую девчонка косилась с неприкрытым ужасом. И выругался.
– Тихо! Молчи! Не страшно!
Не страшно, да уж. Мерзко… пожалуй, так вернее.
Раньше такая красотка попыталась бы пробраться под одежду. После Войны ей на ткань стало совершенно наплевать. Спасибо матушке природе, не только снабдившей поблескивающую темную тварь присосками, но еще и вырастившую ей зубчики, помогающие разрезать плотную кожу. Или ткань, или даже резину.
– Пиявка, чего ты боишься, не надо бояться, не надо, – Пуля, прижав рогатину, достал нож. – Сейчас я ее подцеплю…