Предупредительные трассера легли по бокам, канув в тьму. Красиво летели, сволочи, жужжа и светясь. Костыль вздохнул, почти перестав качать. Ну, а что?!
– Эй, просто Дарья… – наглый попутчик наклонился вперед. – А что у тебя с глазами, а?
Азамат успел только обернуться. Мазнуть глазами по совершенно белому лицу с черными провалами зрачков, разом заполнивших радужку. Уколова, все же задремавшая и пропустившая даже ор мегафона, не успела ничего.
Даша просто встала на борт дрезины и шагнула в черное несущееся пространство. Раз – и как не было девчушки…
– Стой! – Уколова перевесилась наружу, всматриваясь в темноту. – Стой!
– Не останавливаться… – почему-то прошептал Костыль. – Етишкин кот…
– Не останавливаться! – рявкнули с форта. – Не останавливаться!
Очереди легли ближе. Почти просвистели рядом, заставили Уколову нырнуть назад. Губы старлея тряслись.
Азамат, качая головой, налегал на рычаг. Не останавливаться, пят`ак! Хорошо, пока не останавливаемся.
Форт город сделал из бывшей водонапорки и больших вагонов-рефрижераторов. Проезд загораживал маневровый тепловоз с закрепленным на корме ножом бульдозера и наваренными бойницами. Пыхтя и вздрагивая, металлическое чудовище готовилось двинуться. Вперед, давя неизвестных, либо назад, если пропустят.
По флангам громоздких укреплений, перекрывая подходы, тянулись сразу два рва и валялись разбросанные тут и там «ежи» из сваренного старого железа. Колючка, тряские грохочущие консервные банки, наверняка «егоза» по периметру и самопальные сигналки. Все как обычно.
– Встали, руки вверх, оружие не лапаем. Открыли лица и смотрим вверх, вспоминая о Боге. Вы же готовы встретиться со всевышним, бродяги?!
Костыль стянул маску и сплюнул.
– Матвей, хорош гнать… Это я.
Вместо металлического рыка по металлу зацокали металлом набоек. Невысокий, в ладно подогнанном стареньком «дубке», в кожаном шлемофоне и маске, Матвей спустился вниз очень быстро.
– О как, какого бешеного пса к нам принесло попутным ветром. Откуда путь держишь, менестрель сраный?
– За сраного можно ответить, – Костыль хмыкнул. – После дежурства, само собой. Да и не пою я больше.
– Ну да, как я забыл. После женушки Кривого и мне бы петь не захотелось. Чего ж не остался, если сделал супругу серьезного человека вдовой и хозяйкой целого курятника?
– Не люблю деревенскую жизнь. И в говне ковыряться тоже не люблю. Да и бабенка глуповата. Так… на пару раз отдохнуть, хотя, сам понимаешь, сиськи зачетные. Неужель никого не нашла?
– С таким приданым как же не найти, нашла. Это кто?
– Знакомые. Помогли с Черкасс удрать.