— Нет, — спокойно ответил Фитцуотер.
Мицопулас покачал головой.
— А жаль, — произнес он. — Тогда вы наверняка подумаете, что я немного «того». Хотя со мной все в порядке, но так как эти странные бури происходят постоянно, и из-за них весь мир летит вверх тормашками — все становится с ног на голову, вы то ощущаете себя невесомым, как перышко, то словно чугунной гирей, свет и звук начинают играть с вами злые шутки, люди видят в небе загадочные вещи. Какую-то чертовщину.
— Продолжай, — заметил Фитцуотер.
— Ладно, — дружелюбно произнес Мицопулас. — Коль вы меня не прерываете, и на этом спасибо. Для начала сойдет. Итак, я уже сказал, после особенно сильных бурь некоторые участки реальности меняются до неузнаваемости и такими же и остаются, в результате чего мы имеем уму не постижимые вещи — осколки каких-то других миров. А это значит, что какие-то куски нашего мира исчезают навсегда и мы понятия не имеем, куда они провалились. Ни один из них не вернулся назад. Они исчезают, и все тут, а вместо них у нас появляется какая-то бредятина, которая не лезет ни в какие ворота. Ну, например, летающий кит грохнулся в кукурузное поле в Канзасе — дохлый, у него лопнули газовые мешки. Наши ученые мужи уже совсем свихнулись. Мне о вас ничего не известно, но в моем мире никто в глаза не видывал летающих китов или любое другое животное, которое было бы легче воздуха. — Мицопулас покачал головой. — Рехнуться можно.
— Продолжай, — повторил Фитцуотер.
— Ладно, во всяком случае, у нас в Нью-Йорке их пруд пруди — может, это как-то связано с плотностью населения, а может, с тем, что все вокруг напичкано электроникой. Как бы там ни было, в Нью-Йорке их больше, чем везде, и поэтому в городе создана специальная команда, которая следит за осколками других миров, оставшихся после бури. Мы называем ее «Взвод Пространственно-Временного Контроля». Собственно говоря, это я и мои люди.
Фитцуотер медленно кивнул.
— Лейтенант, — произнес он. — Пару минут назад я тебе солгал. У нас также имели место описанные тобою явления — не в таком масштабе, конечно, как ты описал, если, конечно, ты рассказал мне правду, однако были. Мы называем их иначе — не «возмущения реальности», не «бури», а «зоны иллюзий». Согласно официальной доктрине все в них — не более чем обман зрения. У нас тоже есть специальная команда для борьбы с ними — мы называем ее «Заградительной Полицией». В народе их зовут «Полицией глюков».
Мицопулас поморщился.
— Нас называют «штормовой десант».
Фитцуотер снова улыбнулся сквозь зубы.
— Поэтому я вовсе не считаю, что ты свихнулся.