Управляющий понял, к чему Цао клонит, и улыбнулся:
— Господин начальник, мы тут все знаем толк в торговле.
— Так и есть. За такую цену найдётся желающий гроб тягать.
Цао Второй закрыл глаза с сонным видом.
Посетители обменялись многозначительными взглядами, после чего тот, что стоял впереди, заявил:
— Господин начальник, не ходите вокруг да около. Назовите свою цену.
— Я не стану из-за нескольких юаней рисковать жизнями своих людей.
Управляющий предложил:
— Шестьсот серебряных наличными!
Цао Второй сидел, как каменное изваяние.
— Семьсот! Семьсот юаней! Имейте совесть!
Цао Второй скривил уголки губ.
— Восемьсот! Больше дать не можем!
Цао Второй открыл глаза и твёрдым голосом заявил:
— Тысяча!
Управляющие надули щёки так, будто у них болели зубы, и остолбенело уставились в беспощадное лицо Цао:
— Господин начальник… такими деньгами мы не можем распоряжаться.
— Тогда вернитесь и скажите хозяевам. Тысяча юаней, на меньшее я не согласен.
— Хорошо. Завтра ждите новостей.
На следующее утро один из управляющих прискакал на фиолетовом коне из уездного города Цзяо, сообщил дату похорон и выплатил авансом пятьсот серебряных, вторую половину денег обещал отдать, когда гроб вынесут. От быстрого бега его конь истекал горячим потом, а в уголках губ скопилась белая пена.
Настал день похорон. Шестьдесят четыре носильщика встали затемно, развели огонь, приготовили поесть, плотно закусили, собрали свои пожитки и при свете звёзд потопали в уездный город. Цао Второй ехал следом на чёрном осле.
Дедушка чётко помнил, что небо в то утро было высоким, звёзды — редкими, роса — прохладной, а спрятанный за поясом железный крюк больно давил на кости. Когда они добрались до уездного города, начало светать, но на улицах уже скопилось столько желающих поглазеть на похороны, что не протолкнуться. Когда они шли по улицам, слушая пересуды собравшихся, то поднимали головы и расправляли грудь, всем своим видом демонстрируя героический дух, в душе же испытывали крайнее волнение и беспокойство, тревога тяжким камнем давила на сердце.
Постройки с черепичными крышами, принадлежащие роду Ци, занимали аж половину улицы. Слуга проводил носильщиков через трое ворот, и они оказались в маленьком дворике, заполненном «снежными» деревьями и серебряными цветами, на земле повсюду лежали ритуальные деньги, над курильницами поднимался густой дым. С подобной роскошью обычному человеку не тягаться.
Управляющий привёл хозяина и представил его Цао Второму. Главе рода Ци было около пятидесяти: худое лицо, маленький крючковатый нос, похожий на клюв орла, расположенный очень далеко от большого рта. Он окинул взглядом носильщиков Цао Второго, и дедушка приметил, что в его глазах вспыхнули огоньки. Хозяин кивнул Цао со словами: