Он не знал, что делать, и послал отца на восточный двор за дядей Лоханем. Страшные крики Ласки были слышны даже там. В комнате у дяди Лоханя собрались семь или восемь работников винокурни, которые с жаром обсуждали происходящее, однако при виде отца замолчали. Отец сказал:
— Дядя Лохань, названый отец зовёт!
Лохань вошёл в комнату, искоса посмотрел на вторую бабушку, а потом вывел дедушку наружу. Отец тоже увязался за ними. Дядя Лохань тихонько сказал:
— Хозяин, она давно умерла, не понятно, что за бес вселился в тело.
Ещё не успели отзвучать его слова, как вторая бабушка громко завопила:
— Лю Лохань, сучий ты потрох! Ждёт тебя страшная смерть. Жилы вырвут, кожу спустят, хрен отрубят…
Дедушка и дядя Лохань переглянулись и замолчали. Дядя Лохань подумал немного и велел:
— Надо обмыть её водой из низины, та вода демонов изгоняет.
Вторая бабушка в комнате не переставала ругаться на чём свет стоит.
Дядя Лохань принёс в глиняном сосуде грязной воды и привёл с собой четырёх крепких работников винокурни и тут услышал, как Ласка в комнате безудержно расхохоталась:
— Лохань, Лохань, лей давай! Тётка твоя напьётся!
Отец увидел, как один из работников винокурни взял воронку, которой разливали гаоляновое вино на продажу и с силой вставил в рот Ласки, а второй поднял сосуд и начал вливать воду. Вода в воронке закручивалась и стекала вниз так быстро, что трудно было поверить, будто вся она попадает в живот Ласки.
Когда в неё влили всю воду, вторая бабушка притихла. Живот её был совершенно плоским, а в груди что-то булькало, словно бы она дышала.
Все с облегчением перевели дух. Дедушка Лохань объявил:
— Хватит!
Отец снова услышал топот на крыше, словно бы там шастает чёрный кот.
На лице Ласки опять расцвела очаровательная улыбка. Шея вытянулась, как у кукарекающего петуха, кожа натянулась так, что стала прозрачной, а изо рта хлынула фонтаном мутная вода. Столб воды бил чётко по вертикали, а на высоте больше двух чи внезапно раскрывался, как лепестки хризантемы, которые осыпались на новое погребальное одеяние.
Фонтан так напугал четырёх работников винокурни, что они пустились наутёк. Вторая бабушка пронзительно закричала:
— Бегите, бегите, всё равно не убежать! Не скрыться! Монах убежит, а храм никуда не денется.
От этого крика у них душа ушла в пятки, парни жалели, что у них всего по две ноги.
Дядя Лохань с мольбой посмотрел на дедушку, а тот в ответ с мольбой посмотрел на дядю Лоханя, их взгляды встретились, превратившись в два беспомощных вздоха.
Ласка ругалась ещё яростнее, её руки и ноги сводило судорогой.