Солдаты лениво ошивались у стенки, при виде командира Юя все тут же встали по стойке «смирно», никто не проронил ни слова.
Зубастого Юя со связанными руками привязали к дереву.
Командир Юй спешился и подошёл к Зубастому Юю.
— Ты и впрямь такое сотворил?
Зубастый Юй запричитал:
— Чжаньао, развяжи меня, и я уйду.
Все взгляды солдат были прикованы к командиру Юю.
Командир Юй сказал:
— Дядя, мне придётся тебя расстрелять.
Зубастый Юй взревел:
— Ублюдок! Осмелишься родного дядю умертвить?! Вспомни, сколько тебе дядя добра сделал! У тебя отец умер рано, дядя горбатился, зарабатывал, чтоб содержать твою мамку и тебя, если бы не я, то ты давно бы уже собак кормил!
Командир Юй взмахнул плетью, хлестнул Зубастого Юя по лицу и выругался:
— Ах ты, негодяй!
Затем он бухнулся на колени и воскликнул:
— Дядя, я никогда не забуду, что ты меня воспитал! После твоей смерти я надену траурную одежду, а на Новый год и другие праздники буду убираться на твоей могиле и устраивать жертвоприношения.
Командир Юй отвернулся, вскочил на жеребчика, подстегнул его, понёсся в том направлении, куда ушёл адъютант Жэнь, и догнал его. От цокота копыт сотрясался весь мир.
Отец своими глазами видел расстрел Зубастого Юя. Немой вместе с двумя другими солдатами оттащили приговорённого на западную околицу. Местом казни выбрали излучину реки Мошуйхэ в виде полумесяца, где скапливалась чёрная гнилая вода и водился в большом количестве гнус. На берегу росла одинокая ива с темножёлтыми листьями. Здесь прыгали с хлюпаньем жабы, а на куче обрезков волос валялась потрёпанная женская туфелька.
Двое солдат подтащили Зубастого Юя к излучине, поставили там и посмотрели на Немого. Немой снял с плеча винтовку, передёрнул затвор, и пуля со звоном вошла в ствол.
Зубастый Юй повернулся лицом к Немому и улыбнулся. Отец увидел, что улыбка у него добрая и ласковая, словно тусклые лучи заходящего солнца.
— Братец Немой, развяжи меня, не могу я умереть с этими верёвками!
Немой подумал немного, потом, не выпуская винтовки из рук, вытащил из-за пазухи нож и с треском перерезал пеньковые верёвки. Зубастый Юй расслабил руки, повернулся и заорал:
— Стреляй, братец Немой! Целься в висок! Чтоб я не страдал!
Отцу казалось, что окружающие испытали благоговение перед человеком, который находился на грани смерти. В конце концов Зубастый Юй был отпрыском нашего дунбэйского Гаоми. Да, он совершил серьёзное преступление, даже смертью не мог искупить вину, но перед лицом кончины проявил должный героический дух. Отца его поведение тронуло так сильно, что аж пятки загорелись огнём и захотелось прыгать на месте.