— Насчет зарплаты у вас ничего? — больше для приличия, чем из интереса, спросил я.
— Обещали аванс за позапрошлый месяц, — вздохнула Арина. — Аж рублей двести.
— Серьезные деньги.
Моя жена — старший научный сотрудник в умирающем оборонном НИИ. В последние годы она привыкла работать не за деньги, а за идею. Это у нас семейное — высокая идейность, потому что чаевые, которые мне платят, тоже зарплатой не назовешь.
Я завез детей в детсад, забросил на работу Арину.
— Детей ты сегодня забери, — сказал я. — Неизвестно, когда приеду.
— Конечно, заберу, — вздохнула она, поцеловала меня.
Стройная, красивая, любимая. И очень терпеливая…
Начало рабочего дня. Шум-гам, смех, гогот, шуточки-прибауточки. Палата номер шесть. У Арнольда один разговор — как он вчера нажрался, что не помнит, было ли у него что-то с Таней… Или с Валькой… Нет, все-таки с Анютой…
Галицын притащил пару новых анекдотов. Димон Куравлев — младший опер, прикомандированный к нашему отделу, — что-то стонет о женской неверности — его кинула очередная его пассия, когда дело еще и до постели не дошло. Асеев смотрит на всех осуждающе.
По мою правую руку зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал скрипучий, как не-смазанное колесо, голос:
— Але, это кто?
— Майор Стрельцов.
— Это начальник Арнольда Крюкова?
— Да.
— Я Турусова Анна Леонидовна. Мне сказали, что начальник отдела Романов не давал разрешения убивать Ольгу. А Крюков все равно убил. Без разрешения! А это ведь превышение власти.
— Да что вы?
— Именно.
— Разберемся, — пообещал я.
— Когда?
— Вот сейчас и начнем…
Я бросил трубку и кинул Арнольду:
— Бабка Турусова звонила. Говорит, Романов не разрешал тебе убивать Ольгу.
— Ну не разрешал, — кивнул Арнольд. — Но очень хотелось.
Бабка Турусова — стукачка с еще энкавэдэшным стажем. Всю жизнь на всех стучала, требовала принять меры, вынюхивала и дотянула таким образом до семидесяти трех годков. Ее внучка Ольга — наркоманка конченая — тоже пошла по стопам предков и исправно барабанила Арнольду на своих товарищей по игле. Потом стала прикрываться оперативником перед наркоманской швалью в своих неблаговидных делишках — мол, у меня менты подвязаны, всех по кочкам размотаю. А бабка Турусова постоянно названивала Арнольду и требовала:
— Сделай что-то с Ольгой, чтобы не кололась. Уговори ее.
Пожелание благое, но, мягко говоря, нереальное. Не рожден еще оратор, который уговорит наркомана не колоться. А Ольга чем дальше, тем больше отлетала в иные реалии. Однажды она сожрала сто таблеток димедрола и едва не улетела насовсем. Потом все-таки померла, просидев из своих тридцати годков десяток на нар-котиках — еще долго протянула.