Правда, она сама его выбрала. По собственному почину предложила Джефри сесть впереди, рядом с Линди. Чтобы помогать разбираться с картой, объяснила Розамунда. Как всегда, она сама определила для себя положение третьего лишнего в их трио, и, значит, ничего унизительного здесь нет. Но выглядит-то все равно унизительно… Когда они садились в машину, Розамунда внезапно обнаружила, что от всего сердца надеется, что соседи еще наслаждаются воскресной дремой и не подглядывают из-за штор. Что они не заметят, как Линди и Джефри дружно устроились на передних сиденьях — точь-в-точь супружеская пара, — а она, будто незамужняя сестра одного из них, юркнула назад.
Но соседи, надо полагать, и так уже болтают. Всякий раз, как Джефри отправляется помочь Линди в саду, за дюжиной окошек добавляют еще один субботний полдень к их длинному списку, понимающе кивают и, хихикая, делают выводы. Если бы только можно было объяснить им, что Розамунда вовсе не покинутая жена; совсем наоборот — у них троих прекрасные дружеские отношения, и она сама открыто поощряет все эти визиты и походы в соседний сад и обратно. Да она своими руками повесила бы на мужнину шею, когда тот идет к Линди, огромную веселенькую открытку со словами: «От Розамунды в подарок», поскольку именно так оно и есть. Вот было бы здорово, если бы соседи об этом знали!
А еще было бы здорово, если бы знала свекровь, подумалось Розамунде, пока они сворачивали на короткую, посыпанную гравием дорожку, ведущую к старому дому Джефри. Дом, как обычно, приветливо поглядывал на них незатейливыми квадратными окнами, тепло светил красными кирпичными стенами. У двери приветственно махал ветвями старый куст жасмина.
Подивившись силе собственного нежелания быть замеченной на заднем сиденье, Розамунда неловко выкарабкалась наружу едва ли не до того, как машина остановилась, прошла к передней дверце и, с улыбкой глядя в окно, ждала, пока Джефри и Линди договорятся насчет обратной дороги. Линди с восхитительным тактом дала понять, что совершенно не рассчитывает на приглашение и знакомство со старшей миссис Филдинг. Объявила, что намерена исследовать городок и его окрестности, поглядеть на древние могилы на церковном кладбище… То да се… Заедет за ними к семи часам. И, отмахнувшись от протестов и выражений благодарности, быстро уехала, предоставив им вдвоем дойти до входной двери, совсем как всегда.
Только оно не было как всегда, и, наверное, уже никогда не будет.
Дверь открыла Джесси, старая неприступная служанка миссис Филдинг, в опрятном переднике и наколке. При виде их ее доброе, морщинистое лицо озарилось сдержанной радостью. Джесси «знала свое место» и не нарушала его границ с таким тактом и достоинством, что вы напрочь забывали о том, что в современном мире ее «места» давным-давно уже не существовало. Нишу, которую она занимала последние пятьдесят лет, затопило и унесло водоворотом двадцатого века, и тем не менее Джесси умудрялась по-прежнему занимать ее, эту нишу, как отполированная морем глыба, нечувствительная к ударам волн, неподвижная среди текучих песков.