После всех скачек местные устроили мероприятие типа «грандиозная пьянка после баньки» в том виде, как они это понимают. Ключевое слово «попытались»: мы с Лоттой ничего крепче пива (кстати, тоже весьма недурственного – сказывается немецкое влияние) не употребляли, братья, как староверы, тоже такому пороку, как пьянство, не сильно подвержены. Нет, конечно, ребята ни разу не трезвенники, но местную «текилу», которую правильнее было бы назвать «еловка», они чуть лизнули. Впрочем, рейнджеры тоже употребляли явно не в русских объёмах, максимальная доза составила у самых стойких по три «двойных», что в более привычных нам мерах выразится как «по стописят». Так что буйства не было, разве что под конец парни из парилки выбежали на улицу не просто окунуться в снег, играть в снежки. Нас же напоследок зачем-то понесло на башню. Наверное, романтики захотелось. Где-то через полчаса к нам забрались и братья и принялись бродить по периметру. В ранних сумерках окрестности были видны плохо, поэтому брожение долго не продлилось и вскоре мы все вместе верхотуру покинули. Однако, как мне показалось, под конец у моих бойцов настроение малёк припало.
Как наутро оказалось, мне не показалось. У Макара и Онисима действительно с утра настроение было в видимом миноре и не похмелье стало тому причиной. Парни вчера, что называется «зацепились языками» с рейнджерами и как-то незаметно разговор съехал в итоге на тему самолётов. Вернее – одного самолёта, остатки которого до сих пор пылились в сельхозсарае. На Аляске очень распространена легкомоторная авиация, что не удивительно, учитывая размеры территории и неразвитость дорожной сети. Самолётов много и летают многие, часто не имея пилотский лицензии, в числе этих «многих» оказались и братья. Вчера, путём «агентурной работы», а точнее – из нетрезвого трёпа местных они выяснили, что: а) самолёт повреждён не слишком сильно; б) крылья и двигатель сняты, но окончательно аппарат не разобран; в) восстанавливать его в ближайшей перспективе никто не собирается во избежание грядущих авиакатастроф и связанных с ними жертв. Для восстановления приемлемой морально – психологической обстановки в коллективе пообещал ребятам, что лично провентилирую этот вопрос с начальством, в крайнем случае – заберём «летак» себе и сами будем восстанавливать и испытывать.
IX
По возвращении в Грюнберг коллектив отправился в ППД>25, а я, как и обещал – к начальству, обсуждать три вопроса: направление последующего поиска, грядущее форсирование Поперечки и возможность восстановления самолёта.