Обобрали казаченька потихоньку:
Так пан велел, старшой велел, говорили,
И казаченька в темницу затворили;
А темницу замком запер панский чура
На нем платье казацкое, а натура…
А натура не казачья, не..
— А в солому!.. Вишь как воет! — закричал за дверьми строгий голос. — Что ты, на улицу вышел?.. На вечерницах?
— Мне говорить запрещали, а петь не запрещали, так я и пою со скуки.
— Молчи! Петь не запрещали!.. Разговорился; я тебя проучу… Он спит?.. Не слышно?
— Нет, не спит, уже и пел песни.
— То-то, ты своими криками да воем хоть мертвого разбудишь… Не дал гостю успокоиться…
После этого загремели замки, заскрипела дверь, и послышались шаги под окном Касьяна; скоро он увидел между решеткою лицо Герцика.
— Здравствуй, дядюшка! Здравствуй старик! — говорил Герцик, улыбаясь.
Касьян молчал.
— Не сердись, храбрый запорожец, не сердись, лыцарь; не моя вина; видит бог, как я люблю тебя; уже за одно то люблю, что ты дал пристанище моему бедному другу Алексею! Что-то он теперь делает…
— Чего тебе хочется? Отвяжись от меня! — грубо сказал Касьян.
— Чего мне хочется? Ай, боже ж мой! Ничего мне не хочется; я всем доволен, по милости полковника. Славный человек полковник, только хитрый, подозрительный. Целый день вчера все отведет меня в сторону да и говорит: «Боюсь я, Герцик, этого запорожца; кто знает, может, он подослан крымцами, да им и ворота отопрет». — «Бог с вами, пане мой! — говорил я. — Такой ли это человек; да он и вашу дочку приберег у себя; да он и смотрит не так». — «Нет, — говорит полковник, — мне не верится, чтоб и моя дочка была жива». И все такое неподобное… даже хотел пытать тебя…
— Меня? — громко сказал Касьян. — Пытать запорожца?
— То-то и есть; а делать нечего: сила солому ломит!.. Всилу я упросил, чтоб тебя посадили в тюрьму.
— Вот за это спасибо! Видно, что добрый человек.
— Именно добрый. Не пугайся, Касьян, тебе будет хорошо: ты будешь и сыт, и пьян; а когда прогоним татар и полковник увидит, что ты прав, что у тебя нет с ними ничего, вот мы и поедем все к тебе на зимовник. Полковник простит дочку; она приедет сюда с мужем, и пойдут пиры да веселье! Ой, ой, ой! Что за пиры будут!.. Не скучай, Касьян! Не сердись на мене, я тебе добра желаю; да как выпустят, не говори полковнику, что я был у тебя: он очень подозрительный человек, и мне худо будет! Прощай, Касьян! Не сердись на меня, не скучай! — и есть, и пить принесут тебе вволю, отдыхай после дороги.
— А моя сабля где?
— Сабля у полковника, висит на стенке под образами! В почете твоя сабля, добрая сабля! Нельзя ли мне, пошалить твоею саблею с татарами? С лыцарскою саблей и сам станешь словно лыцарь.