Взяв отца за руку, Джессика танцевала с ним в углу танцпола. Наклонившись, она сказала ему на ухо:
– Утром мы с Полли вспоминали о том, как играли в невесту!
Кивнув, Роджер отвел Джессику в сторону, подальше от шумной толпы, где не приходилось кричать, чтобы быть услышанным.
– Кажется, что это было совсем недавно. – Он покачал головой. – Я помню тот день, когда вы срезали бутоны с моих роз, чтобы сделать духи для невесты. Я чуть с ума не сошел! Целый год я, как проклятый, ухаживал за этими красавицами, а вы срезали их и в ведре измельчили в кашу моей отверткой!
– Они не пропали даром, от нас так приятно пахло! – засмеялась Джессика.
– Ах, Джесс, какие это были счастливые, счастливые дни. А наш бедный славный Дэнни всегда должен был исполнять роль викария, не так ли? Я как сейчас вижу, как он в черной майке и с серьезным выражением лица стоит у входной двери.
Джессика заглянула отцу в глаза.
– Он был добрым братом, обычно он играл с нами, когда бы я ни попросила его. Мы очень любили друг друга, от этого я всегда чувствовала себя счастливой. Говорят, некоторые дети постоянно воюют между собой, ведь так, но нам это никогда не нравилось, мы были друзьями.
– Да, вы были друзьями. – Роджер вздохнул. – Впрочем, вы иногда ссорились. Не все было ровно и гладко. Помню, как вы скандалили, сидя на заднем сиденье машины, он толкнул тебя, и ты в ответ ударила его кулаком. Чтоб мне провалиться. Мне хотелось, чтобы вы оба заткнулись. Господи, Джесс, как бы мне хотелось, чтобы я мог вернуться назад и услышать вас обоих. Услышать, как он…
– Я этого не помню. – Она покачала головой.
Роджер тяжело вздохнул.
– Так всегда бывает с теми, кто ушел в мир иной, Джесс. Меняются наши воспоминания о них. Если я думаю о своей старенькой матушке, то думаю только о хорошем, о том, как она смеялась, о Рождестве, когда мы все вместе сидели за столом. Я никогда не вспоминаю о том, как укладывал ее в постель, о ее угнетенном состоянии, о том, что она не была в восторге, когда я впервые привел к нам в дом Корал. Смерть дает возможность посмотреть на все под другим углом, она позволяет тем, кто остался, выбирать самые счастливые моменты и отбрасывать тяжелые.
– Это хорошо, папа, правда?
Роджер сжал руку дочери.
– Полагаю, что да, любовь моя.
Их прервал Топаз:
– Кажется, этой малышке немного надоело танцевать со мной! – Он передал Лилли ее матери, которая взяла ее на руки. – Я отправляюсь на спасение своей жены! – Он засмеялся и, пританцовывая, стал пробираться сквозь толпу.
– Я люблю тебя, папа, – бросила Джессика через плечо, направляясь к Мэттью.