Джессика, прислушиваясь, смотрела на него с другого края кровати широко открытыми глазами.
Когда он наконец заговорил, его голос зазвучал как никогда резко.
– Нет! Нет, Джесс, я никогда так не думал. Я люблю свою дочку, люблю свою семью и никогда, никогда в жизни не смог бы думать о Лилли как о несчастье. – Это слово прозвучало почти как плевок. Вытерев слезы тыльной стороной ладони, он отбросил простыню и в замешательстве встал с кровати.
Джессика отпрянула, вжавшись в мягкую спинку кровати.
– Я не это имела в виду, – прошептала она.
– Нет? А что ты имела в виду, Джесс? Что, черт возьми, ты имела в виду? Я не понимаю, почему ты так ведешь себя. Я пытаюсь понять, действительно пытаюсь. Я был более чем терпелив, но порой я не понимаю, что, черт подери, происходит! Я не могу подстраиваться под твои перемены настроения. Каждый раз, открывая дверь ключом, я вообще не знаю, что меня ждет. Твои взлеты и падения оказывают огромное влияние на Лилли и на меня. Твое настроение отражается на нас как в зеркале – все мы идем у тебя на поводу, и это омерзительно, просто омерзительно! – Мэттью стоял у края кровати, пристально глядя на нее, будто видел впервые.
– Я знаю, что это омерзительно… просто я так устала, – сказала она. – Так устала, что все время хочу спать и не могу думать. А когда я думаю, мне становится так грустно, что это высасывает из меня все силы, какие у меня только есть, до последней капли, и мне не хватает себя. Той себя, какой я обычно была. Той себя, которая прыгала и смеялась, с надеждой глядя в будущее.
– Господи, тебе не хватает ее? Попробуй встать на мое место! Это мне, проклятие, не хватает ее, разумеется, если я когда-либо ее понимал. – Он стоял, подбоченясь, и в упор смотрел на жену, а потом проговорил резким тоном: – Иногда я в этом сомневаюсь.
– Я по-прежнему здесь, Мэтт. – Джессика стукнула себя по груди. – Прости меня за то, что я оказалась не той женщиной, которой ты хотел меня видеть. Я нуждаюсь в твоей помощи, Мэттью, и нуждаюсь в том, чтобы ты подождал, прошу тебя! – Она чуть ли не умоляла его. – Все придет в норму, когда я перестану чувствовать себя такой усталой. Придет. – Она кивнула, пытаясь убедить их обоих.
– Ты устала? – злобно фыркнул он. – Я пашу как проклятый, мотаясь из пригорода в город каждый день, час туда и час обратно, только для того, чтобы ты могла жить в этом проклятом доме, о котором ты мечтала, и ты устала? Я делаю все по дому, потому что не хочу, чтобы все превратилось в свинарник, чему ты, видимо, была бы рада, а я – нет.