Он широко улыбнулся, а потом покачал головой.
— Нет. Если Клем такой мастер, как говорит Джорджи, то она не допустила бы ошибку. Тот вор положил мои вещи не так, как я их оставил.
— А кто тогда, по-твоему?
— Я думаю, это Джорджи… — медленно проговорил Негрет. — Думаю, Джорджи оставила карту, чтобы я нашёл, ещё тогда…
— Но ты ведь говорил, что её кто-то выронил?
— Да, потому что тогда мне так казалось. Но не теперь. — Он задумался, припоминая историю Джорджи и то, как она описывала Зоркого. — Думаю, она оставила карту для меня. Специально уронила, чтобы я нашёл.
— Но зачем?
— А затем… она, наверное, думала… ну или надеялась, что я пойму. Может, ждала, что я сразу же узнаю, что эта за карта, пойду по ней и приведу Джорджи к… — А вот тут неизвестность, понял он. — Короче, к чему-то, что связано с Лэнсдегауном.
— А что, если бы карту нашла Клем? — спросила девочка-дух. — Или если бы ты упомянул при ней про эту карту?
— Клем ещё не было. Но готов поспорить, именно поэтому Джорджи забрала её обратно. Как только объявилась Клем, Джорджи поняла, что нельзя оставлять у меня такую важную улику.
— Тсс! — Сирин ткнула его локтем, а через секунду на лестнице появилась Джорджи, которая, устало передвигая ноги, прошла в гостиную, взяла свою чашку, на кухне налила ещё кофе и пошла обратно к лестнице.
Миссис Геревард громко откашлялась и многозначительно переводила взгляд с мистера Винджа на доктора Гауэрвайна, который вернулся с улицы, где курил, и теперь сидел на плите перед камином, забравшись туда с ногами.
Мистер Виндж не обратил на это никакого внимания, а доктор Гауэрвайн заговорил:
— Эй, мисс Мозель? Раз вы уже начали, что, если я расскажу ещё одну историю?
Джорджи остановилась. Глаза у неё были красные.
— Не уверена, что хочу засиживаться. — Она рассеянно провела рукой по волосам. — Думаю, я завтра уеду. Нужно собрать вещи.
— Ох, послушайте вместе с нами! — громко уговаривала миссис Геревард синеволосую девушку. — Отвлечётесь немного, милая.
Джорджи вздохнула и позволила усадить себя в кресло рядом с ёлкой, подогнула под себя ноги, устроилась поудобнее и на миг стала казаться куда моложе, чем раньше. Негрет не мог избавиться от чувства жалости, Джорджи выглядела такой несчастной! Но всё же он был рад, что вечер историй ещё не закончился. Он повернулся, сел, опершись локтями на спинку диванчика, и приготовился слушать. Доктор Гауэрвайн откашлялся.
— Я всего лишь скромный профессор и не большой мастер рассказывать истории, — начал он, — так что надеюсь, вы проявите терпение. — Он задумчиво посмотрел на окно в форме арки, венчавшее входную дверь. Огонёк свечи отражался в кусочках витража. — Но по долгу службы я иногда сталкиваюсь с какими-то занимательными случаями и собираюсь рассказать вам одну такую историю. Мне кажется, она подходит к месту, где все мы собрались. История как раз связана с витражами. Так вот, жил да был мастер, который изготавливал окна, — начал он, немного помолчав. — Настоящий художник, но не особенно приятный в общении человек. По крайней мере, не всегда. Он знал обо всём, что происходило вокруг. Чужие секреты были для него своеобразным подспорьем в делах, я говорю о секретах, которыми часто владеют жители Нагспика. Или же производство витражей было подспорьем. Как бы то ни было, он занимался тем и другим и вполне преуспевал.