Гирлянда все ещё горела на крыше беседки и вдоль ограждения длинной лестницы, но теперь лампочки еле светили из-под толстого слоя снега. Майло сразу же нашёл книжку в бумажной обложке, зажатую между бортом «Уилфорберского вихря» и кромкой деревянного пола. Наверное, он уронил её в тот момент, когда рухнула башня из багажа.
Майло вытащил книгу, сунул в задний карман и уже собирался идти обратно, как вдруг заметил ещё кое-что на рельсах.
По виду это был синий кожаный бумажник, только больше. Майло спрыгнул на рельсы позади вагончика и поднял находку. Вот так он и обнаружил первую карту.
Карта была убрана в левое отделение кожаного бумажника, её свернули вчетверо. Бумага была старая, позеленевшая, совсем как медные котелки на кухне в отеле, покрывшиеся патиной, вот только Майло не доводилось видеть, чтобы бумага так зеленела. Он осторожно развернул её замёрзшими пальцами. Бумага оказалась хрупкой и тонкой, того и глади порвётся, но Майло понял, что когда-то она была плотной и дорогой. Майло поднёс карту к фонарю и посмотрел на просвет, но увидел лишь водяной знак, напоминавший кованые железные ворота, как будто слегка искривлённые.
И только тут, когда свет падал на бумагу с изнанки, Майло понял, на что смотрит. Он повернулся и, перепрыгивая через рельсы, поспешил в подсобку, где стояла лебёдка, включил верхний свет и поднял карту, чтобы рассмотреть получше.
Забавное дело — совсем не обязательно понимать, что именно изображено на карте, чтобы понять, что это карта. Узнать её можно безошибочно. Хоть на салфетке нарисуй, хоть прочерти носком ботинка на земле, хоть черенком ложки в тарелке с кашей — карты могут быть самые разные, но всё равно умудряются выглядеть как карты. Хрупкий лист с водяными знаками в руках Майло определённо был картой, хотя и не напоминал те, что ему доводилось видеть. По крайней мере, на первый взгляд.
Ни тебе линий, обозначавших улицы, ни квадратиков-домов, ничего, что обозначало бы очертания города или какой-нибудь одинокой дороги в сельской местности. Вместо этого на карте красовались бесформенные слои чего-то синего, наплывавшие один на другой так, что в одних местах был заметен лишь синеватый оттенок, зато в других цвет сгущался до ярко-синего, ультрамаринового и даже чёрно-синего. Тут и там виднелись россыпи чернильных точек, маленькие группки по две-три штуки там, где синий был совсем блёклым, и целые скопления — где ярко-синий сгущался. В одном углу были нарисованы белые завитки, довольно много, странной треугольной формы. В другом углу была изображена птица, а рядом стрела указывала в сторону от вытянутого крыла.