Она представляла себе, что за планы бродят в голове у Босуэла. Мария обратила внимание, что его отношение к ней несколько изменилось. Он был страстен как и прежде, стараясь, как, впрочем, и она, восстановить прежнее взаимопонимание. Но было еще кое-что: она могла предложить нечто большее, чем Джин Гордон; она сказала об этом, и он принял ее предложение.
Мария была не в состоянии избавиться от мыслей о Дарнлее. Иногда у нее перед глазами возникала картина: муж лежит на полу, вцепившись ей в платье… Как только она с отвращением начинает отворачиваться от него, то вместо его лица возникает лицо Давида…
— Пресвятая Дева Мария, — часто молилась она, — заступись за меня. Позволь мне умереть, я знаю, так будет лучше… Я — прелюбодейка. Дай мне умереть до того, как я совершу более страшный грех…
Дверь покоев открылась, и она подумала, что пришел Босуэл. Она не ошиблась, но он был не один. С ним вместе пришли граф Меррейский, Мэйтленд, Аргайл и Хантлей. Они встали перед нею — пятеро мужчин, непримиримые в борьбе за власть. К ней обратился Мэйтленд:
— Мадам, есть один человек, который принес много горя не только вам, но и всей стране. Я говорю о вашем муже, лорде Дарнлее.
Она подняла склоненную голову и натолкнулась на горящие глаза Босуэла.
— Как известно, — продолжал Мэйтленд, — он пытался наладить связи с Испанией и Римом. Его цель — причинить вам вред, вам — человеку, который всегда делал ему только хорошее! Мадам, конечно, он ваш муж, но неужели вы будете терпеть такое поведение?
— Я ничего не могу с этим поделать. Все, что возможно, так это держать его под присмотром, чтобы он действительно не сделал чего-нибудь плохого.
— Вовсе нет, Ваше Величество. Если вы простите Мортона, Рутвена и всех остальных, кто сослан, мы, ваши подданные, найдем способ, как развести вас с вашим мужем. Это необходимо не только для успокоения Вашего Величества, но и для мира в королевстве… Он ведь говорил, что не успокоится, пока не сделает какую-нибудь гадость вам или стране.
Мария почувствовала на себе взгляд Босуэла. Его глаза мерцали так же, как в тот его первый визит в мастерскую… О чем он грезил сейчас, о ее теле или о ее короне? Она постаралась не выдать волнения.
— Я согласна с вами, граф Мэйтленд. Но развод обязательно должен быть законным, и я не соглашусь ни на что, что может поставить под сомнение право моего сына на наследование трона.
Босуэл произнес:
— Все будет в порядке. Мои родители разведены, но за мной сохранено право наследования.
— Но мой сын — принц, граф Босуэл.
— Не имеет значения, Мадам. Мы устроим это дело так, чтобы не навредить принцу.