Но до Марии вся эта болтовня не дошла. Для нее свадьба была просто еще одним поводом для веселья, для того, чтобы нарядиться в чудесные одежды. Она была избалована восхищением, которое вызывали ее красота и очарование.
Она вышла в центр бального зала на танец с дофином, покорив всех до единого грацией и нежной любовью к наследнику Франции…
— Пресвятая Дева Мария! — воскликнул герцог д’Омаль. — Эта девочка — самая великая ценность дома де Гизов. Когда-нибудь она будет править Францией.
* * *
А чуть позже он разговорился со своим братом Шарлем. Шарль, на пять лет моложе Франсуа, был по-своему красив. Франсуа был вызывающе привлекателен, но в чертах Шарля сквозили греческие линии. Его глаза светились живостью и бесстыдством. Если Франсуа побеждал решительностью, то Шарль брал хитростью. Шарль прекрасно понимал, что решительности ему недостает, а эта черта характера была фамильной гордостью Гизов. Чтобы скрыть этот недостаток, Шарлю пришлось развить в себе другие качества.
Поэтому Шарль, изысканный кардинал, в благоухающих одеждах, с его чувственностью был в великолепном контрасте со своим энергичным братом, причем оба они знали об этом.
Между собой братья заключили договор, что вместе будут править Францией через племянницу, которая, в свою очередь, будет властвовать над дофином.
Они принесли богатые подарки для Марии. Они были полны решимости добиться ее расположения и поднять себе цену, которая должным образом внушалась дочери их сестрой, королевой-матерью.
Кардинал, с его чувственными вкусами, хоть и был достаточно молод, оказался в трудном положении, думая о тех новых ощущениях, которые могли увлечь его. Он был весьма очарован своей племянницей.
— Брат, — произнес он, — в ней есть больше, чем просто красота. В ней есть что-то… назовем это Обещание? Что может очаровать сильнее чем Обещание? Она как райская дева из магометанского сада, зовущая странника забыться мечтой о наслаждении… Она как будто зовет каждого в мир, в котором сама еще не побывала.
Франсуа бросил на брата тяжелый взгляд.
— Шарль, ради всего святого, не забывай, что она — твоя племянница.
Шарль улыбнулся. Кровное родство не имело для него значения. Его длинные тонкие пальцы со вспыхивающими в полумраке самоцветами пригладили мантию. Франсуа был грубоватым солдатом. Но он был де Гизом, и Шарль был уверен, брату суждено было стать одним из величайших людей своего времени. Грубый солдат, он удовлетворял свои плотские побуждения как соответствовало воину. Шарль был избирателен, постоянно искал новых ощущений.