— Ваше величество не спрашивали.
Сетон тихо проговорила:
— Никто не должен плакать… в угоду королю Англии[1]… Так мне говорил мой отец.
— Я ненавижу короля Англии! — со злостью произнесла Мария.
— Ты не можешь ненавидеть его. — Сетон схватила маленькую королеву за руку и с ужасом взглянула ей в глаза.
— Мария может ненавидеть кого угодно! — воскликнула Флем.
— Ты не можешь ненавидеть собственного отца, — глухо произнесла Сетон.
— Он не отец мне! Мой отец мертв; он умер, когда я была еще в колыбели, и поэтому сейчас я — королева.
Однако Сетон с настойчивостью продолжала говорить:
— Если ты выйдешь замуж, то отец твоего мужа будет тебе отцом. Так мне говорила няня. Она сказала, что когда ты выйдешь замуж за английского принца Эдуарда[2], то король Англии будет тебе отцом.
Глаза Марии вспыхнули от гнева, захлестнувшего ее:
— Я не сделаю этого! Англичанин убил моего отца! Я не выйду замуж за принца Англии!
Но она-то знала, ей перед друзьями можно говорить все, что хочется, а в жизни многое придется делать наоборот. Стремясь скорее закончить этот разговор, она резко переменила тему:
— Пошли. Мы будем читать и рассказывать разные истории друг другу. Надо отвлечь бедную Битон от грустных мыслей.
Девочки перешли к креслам около окна. Мария уселась в одно из них, а ее подруги устроились вокруг. Казалось, что комната полна испуганных теней. Было нелегко отбросить тяжелые мысли. Конечно, они могли читать и болтать о всяких глупостях, но они не могли забыть, что дядю Мэри Битон убили, и что однажды их маленькая королева покинет мир детства, став женой одного из величайших принцев, который будет выбран для нее.
* * *
Однажды королева-мать заметила слезы на лице дочери. Это встревожило ее. Мария росла слишком эмоциональной. Эту ошибку нужно исправить.
Мария де Гиз[3] подумала, что бдительные опекуны Марии тоже могли обратить внимание на излишнюю слезливость ее дочки.
С тех пор, как убит кардинал, осталось только три человека, приближенных к ней — граф Меррейский, Хантлей и Аргайл.
Будь королева-мать обыкновенной женщиной, она могла бы разрешить себе плакать в присутствии других людей. Но она была королевой, и единственным человеком, к которому она чувствовала доверие, был кардинал.
Еще был регент Аран, глава дома Гамильтонов, в жилах которого текла королевская кровь, пытавшийся примерить на себя корону Шотландии; Аран, которому нельзя было довериться ни в чем и которого она подозревала в тайных связях с Англией; Аран, мечтавший женить своего сына на Элизабет — дочери короля Англии и завладеть еще и английской короной.