— Эдвин, — испуганно прошептала я.
Он не услышал. Он просто физически не мог меня услышать, но что он точно расслышал, так это очередной душераздирающий крик, и глухо простонав, откинул голову назад, ударяясь в стену с мучительным, жутким стоном.
Отойдя, я осторожно коснулась двери, зажмурила глаза и шагнула вперед.
В моей комнате была кровь!
Везде, куда ни глянь кровь, кровь, кровь! Первой мыслью стало — во мне просто не может быть столько крови!
Потом я увидела мантию, смятую и окровавленную, затем брюки, свитер, рубашку, бюстье… С ужасом проследив по направлению сброшенной видимо по мере снимания одежды, я увидела себя. Я лежала на покрытом белой простыней столе, выдвинутом на середину комнаты и окруженном сотней магических светильников. В одном нижнем белье, с руками, привязанными к кольям, вбитым в столешницу, с ногами, так же крепко зафиксированными. И все что могла делать — кричать, когда, прорывая кожу, мое тело покидал еще один осколок кости… их было много на полу… окровавленных осколков моих костей. И я кричала, надрывно, выгибаясь всем телом, и кажется сойдя с ума от боли…
— Долго еще? — едва мой крик оборвался, спросил Гаэр-аш.
Я повернула голову на звук его голоса и вздрогнула — ректор, казалось, был совершенно спокоен. Абсолютно спокоен. Одна проблема — его глаза заволокло пламя. Жуткое, темно-синее пламя.
— Еще немного, Арташа, почти закончили, — произнес тот самый уже знакомый мне сумасшедший старик. — А тебе что, грудью девочки надоело любоваться? Зря, красивые грудки, между прочим, я бы полюбовался.
Норт, до того державший напряженные дрожащие руки, над моим плечом, не глядя на старика, не прерывая действия, глухо и зло зарычал. А я замерла, осознав то, что не увидела из-за покрывшей тело крови — я без бюстье! Я практически голая!
— Дед, угомонись! — отрезал Гаэр-аш.
Затем, после недолгого молчания, хрипло спросил:
— Почему так много осколков? В ней хоть что-то из костей осталось?
— Все, — ответил старик, касаясь моей кожи и сжимая зубы, чтобы усилием воли, усилием магического напряжения, заставить еще один осколок, прорвав кожу, вырваться наружу.
И едва мой надрывный крик стих, он все так же спокойно, как ни в чем не бывало, продолжил:
— Это не ее кости, Арташа. Где ты видел, чтобы к примеру позвоночник расщеплялся на сотни костяных наконечников? То-то и оно. Плюс неизвестно, удалось ли бы к примеру реберным костям так сердце изрешетить… Нет, мой мальчик, мерзавцы действовали наверняка и первая волна Тьмы создала в ее теле все вот это безобразие, дублирующее ее кости и рассыпавшееся на осколки. Они и вонзилось, что куда могло.