— Целься!
Винтовки почётного караула вскинуты вверх, в зенит. В светло-голубое, совсем не осеннее небо.
— Пли!
Слитный треск выстрелов. Непроизвольно вздрагиваешь.
— Целься!
Ушёл Батька. С ним ушла целая эпоха. Как то будет…
— Пли!
— Вон. Стоят. Малой с его матерью — им теперь туго придётся, их ненавидят все. И в первую очередь — дети от первого брака, от законной жены. А вон и законный стоит — в очках. Я ещё расскажу вам, кто это…
— Целься!
А вон и серый кардинал припёрся. Среди своих — его зовут Лев. Смертельно опасный человек с большими связями, идущими очень и очень далеко — возможно, в кабинеты в Лондоне и в Лэнгли. Он создал работающую как часы систему безопасности, а старший сын президента и сотоварищи — её потом отжали. Но дружки у него серьёзные, и самое главное — за границей. Он совершенно точно — связан с ГУР МО Украины и скорее всего, с СБУ. Там — контакты ещё с 2004 года образовались. Он же — имеет контакты в Средней Азии и даже в Афганистане. Последние годы — он был в опале, отсиживался по слухам в Туркменистане, советником у местного Папы. Говорят, он там служить начинал
— Пли!
Трескучий грохот выстрелов — и тут я вижу, как Лев — начинает медленно-медленно валиться набок. Кто-то подбегает, хватают его…
Твою же мать!!!
Твою же мать…
Вот это да…
Убили прямо на глазах у людей. На похоронах.
Я кошусь немного в сторону — старший сын Президента снял очки и смотрит, кажется, прямо на меня…
Короче, не спрашивайте меня, что теперь будет. Не знаю я. Честно — не знаю. И никто не знает.
Мы с Михаилом ехали в его Майбахе. Огромная машина — плыла над дорогой подобно привидению, двойные стекла — отсекали любой уличный шум, а автоматические шторки — создавали иллюзию отстраненности от внешнего мира. Мой джип ехал сзади, за рулём сидел один из охранников. В принципе — машину подороже — могу позволить себе и я. Но не хочу. Как сказал один умный и злой мужик в одном фильме — не впускай в свою жизнь ничего, что ты не мог бы бросить за тридцать секунд, если запахнет жареным.
А я уже впустил в свою жизнь. Достаточно…
— Чо дальше то?
Вместо ответа — Алешкович достал из подлокотника (у Майбаха в подлокотнике холодильник) бутылку
— Будешь?
— Давай. По пятьдесят капель…
Налили. Дёрнули. Пилось хорошо, совсем при этом не цепляя. А в голове словно маятник — с тупым упорством, прокручивался один и тот же сюжет. Залп почётного караула — падающий Лев — и молча стоящие люди вокруг него. Залп-падение… людская, непроницаемая стена.
Ибо вот, нечестивые натянули лук, стрелу свою приложили к тетиве, чтобы во тьме стрелять в правых сердцем. Когда разрушены основания, что сделает праведник? Господь во святом храме Своём, Господь, — престол Его на небесах, очи Его зрят; вежды Его испытывают сынов человеческих. Господь испытывает праведного, а нечестивого и любящего насилие ненавидит душа Его. Дождём прольёт Он на нечестивых горящие угли, огонь и серу; и палящий ветер — их доля из чаши; ибо Господь праведен, любит правду; лице Его видит праведника