Речкин благодарно кивнул, отвинтил крышку и глубокими, жадными глотками вмиг опустошил ее.
– Спасибо! – Еще раз благодарно кивнул Алексей и протянул флягу ее хозяину.
– Легче? – улыбнулся Розенблюм.
– Мед! – улыбнулся в ответ Речкин едва заметной, усталой улыбкой.
Розенблюм хлопнул себя по коленям и встал на ноги.
Теперь, разглядев Михаила во весь рост, Алексей увидел на нем кусок белой ткани, скорее всего простыни, засунутой за ворот гимнастерки и завязанной свободными краями за спиной, словно передник. Ткань была перепачкана темно-вишневыми пятнами крови, как, впрочем, и вся форма Розенблюма от ворота до сапог. Из кармана галифе небрежно торчала еще одна тряпка, буквально насквозь пропитанная темно-бурой жидкостью.
– Так я в медсанбате? Или где? – недоуменно озирался вокруг Речкин.
– Если бы! – усмехнулся Розенблюм. – Считай, на самом передке!
Глаза уже несколько попривыкли к полумраку, и Речкин мог разглядеть помещение, в котором находился. Бетонные пол и стены, крохотные оконца с аппарелями и установленными на них пулеметами, уложенные стопками цинки с патронами… Вокруг набилось довольно много людей в форме. Кто-то лежал на подостланной шинели, кто-то, так же как и Алексей, полусидел на полу, облокотившись спиной о стену, несколько человек не спеша курили возле узких окошек. Это были раненые. В окровавленных перемотках, наскоро сделанных из собственного исподнего, разорванных гимнастерках, прожженных шинелях… Перепачканные кровью, гарью и землей… Усталые, серые, измученные болью лица, поникшие, обезволенные плечи, но еще мерцающие в темноте последними искорками жизни глаза.
– Ни хрена я не пойму, Миша! – выругался Речкин. – Давай без ребусов!
– Да на Угловой ты! – Розенблюм склонился над одним из раненых, который лежал в темном углу, рядом с узкой дверью, ведущей, видимо, в тамбур. В беспамятстве он что-то возбужденно бурчал, вытянув уцелевшую руку вперед. Вторая у него отсутствовала почти по самое плечо.
– Вот те на… А попал-то я сюда как? – Лицо Алексея было преисполнено растерянности.
– Двое бойцов, тоже пограничников, приволокли тебя сюда часа два назад. Фамилии я их не запомнил… – осторожно приподняв несчастного и поправляя шинель под ним, ответил Михаил.
– Двое бойцов? – еще больше наморщил свой чумазый лоб Речкин. – А где они?
Розенблюм, поглаживая по плечу искалеченного бойца, накрыл его свободным краем шинели.
– Не знаю… Трудно сказать… Тут такая суматоха, проходной двор! Люди приходят, уходят… Атака началась, и твои ушли…
Михаил уже присел возле бойца с перемотанной окровавленными лоскутами нательного белья грудной клеткой.