– Что там случилось, любезный? – спросил он недовольно возницу и, вытащив серебряные карманные часы с подарочной надписью «За службу», полученные недавно от генерал-квартирмейстера Варшавского военного округа, взглянул на циферблат. Стрелка неумолимо приближалась к полудню.
– Люди там с флагами по самому прошпекту гуляют, ваше высокоблагородие.
– Городовой, поди-ка сюда! – подозвал Баташов полицейского, который стоял на тротуаре и безучастно смотрел на шествие.
– Слушаю, ваше высокоблагородие!
– Что там деется? Надолго ли?
– С соизволения градоначальника шествие проходит в поддержку Сербии. А как долго будет продолжаться, ваше высокоблагородие, не знаю. Может быть, час, а может, и час с четвертью…
В пестрой многотысячной толпе петербуржцев, медленно двигающейся по проспекту, слышалось пение: «Боже, Царя храни…», «Спаси Господи». Агитаторы во все горло кричали: «Да здравствует русское войско!», «Да здравствует государь император!» Им многоголосо вторили патриотически настроенные манифестанты.
– Сворачивай на Фонтанку, – посоветовал вознице городовой, и тот, дождавшись пока пройдет хвост колонны, повернул на набережную Фонтанки. Поплутав по узким улочкам и переулкам, коляска вскоре вновь оказалась на Невском проспекте, намного опередив медленно двигающуюся с хоругвями, флагами и транспарантами голову манифестации.
– Ну а теперь гони, да побыстрей, до самого дворца, – приказал Баташов вознице, – если доедем быстро, получишь полтинник!
Коляска только-только выехала на Александровскую площадь, когда со стены Нарышкина бастиона Петропавловской крепости прозвучал артиллерийский выстрел, означающий, что наступил полдень.
Рассчитавшись с извозчиком, Баташов направился к центральному входу в Зимний дворец.
Проходя мимо Александровского столпа, он, испытывая сложное чувство гордости и внутреннего подъема, остановился. Обошел кругом, еще и еще раз всматриваясь в покрытые тонким налетом патины барельефы, воспевающие русское оружие и героев войны 1812 года. Бывая в Генеральном штабе по делам службы, Баташов как бы ни торопился, всегда старался совершить этот круг почета, а в заключение, задрав голову, старался разглядеть вознесенного гением автора на вершину гранитной колоны золотого ангела, попирающего крестом змея. И если, несмотря на погоду, ему удавалось разглядеть его лицо, то он верил, что все у него в ближайшее время будет хорошо. Вот и сегодня яркие солнечные лучи, отражаясь от ангельских крыльев, создавали что-то похожее на ореол, осеняющий не только голову ангела, но и площадь, и Зимний дворец.