Сыщики, сразу узнав в высоком шикарно одетом господине полковника Редля, неуверенно последовали за ним. Опытный разведчик сразу заметил это, и, чтобы окончательно убедиться в том, что после опознания им своего футляра за ним установлено наблюдение, он порвал какую-то бумагу, оказавшуюся в кармане и веерообразным движением руки разбросал клочки по тротуару. Сыщики кинулись собирать клочки бумаги, думая, что это какие-то важные документы, а Редль в это время поймал такси и умчался в неизвестном направлении. Зная о предпочтениях Редля, Ронге направил агентов в места, которые он мог непременно посетить. Только через несколько часов они обнаружили его у дома, где проживал Беран. Не застав помощника дома, Редль направился в «Кломзер». Где он еще был, с кем встречался в этот вечер, нам неизвестно. Возвратившись под наблюдением сыщиков в отель, полковник сразу же направился в свои апартаменты.
В это время Ронге, которому доставили бумажки, разорванные Редлем на улице, потратил немало времени на их разборку, но это оказался лишь какой-то никому не нужный денежный счет.
Прекрасно понимая, что у нас на руках нет никаких доказательств вины полковника Редля, мы с Ронге решили доложить обо всем начальнику Генштаба, генералу Конраду фон Хётцендорфу, который в это время обычно ужинал в «Гранд-отеле». Узнав о предательстве полковника Редля, генерал был крайне потрясен, начал метать громы и молнии. Но вскоре, немного успокоившись, сказал:
– Мы должны узнать всю меру его падения и избавить вооруженные силы от этого потрясения! Предатель должен быть арестован, он не имеет права жить! Если нет причин против этого, то предатель должен предстать перед небесным судьей!
– Но господин генерал, – возразил я, – у нас нет никаких реальных доказательств его вины, которые мы могли бы предъявить начальнику полиции или прокурору для получения санкции на арест! Ничего, кроме показаний его помощника Берана, у нас нет.
– Тогда мы должны от него самого услышать, насколько далеко зашло его предательство, – воскликнул генерал, – потом он должен умереть… Причину его смерти не должен знать никто. Полковник Урбанский, возьмите еще троих офицеров – Ронге, Хофера и Венцеля Форличека. Все должно быть закончено еще сегодня ночью. Во времена моей молодости, если какой-нибудь офицер уличался в заведомо неблаговидном поступке, то его коллеги клали у изголовья его кровати записку с разоблачением и заряженный револьвер, после чего все однозначно решалось во имя чести и справедливости! – Эти слова прозвучали для нас как руководство к действию…