Это и есть наша новая сцена. А пока на ней зажигается свет, я воспользуюсь паузой, чтобы решить, с какого из многих актеров, которые будут участвовать в спектакле, начать свой рассказ. Правда, сейчас мы видим перед собой только троих, так что выбор невелик. Уэллс находится у себя дома на кухне. Он ставит на огонь чайник. Несколькими секундами позже агент Корнелиус Клейтон мчится по коридору своего дома, чтобы, в свою очередь, снять с огня бешено свистящий чайник. А еще через минуту свист уже третьего чайника раздается в доме капитана Синклера, и добрейшая Марсия вздрагивает, лежа в постели. Итак, на котором из троих любителей утреннего чая мне остановиться?
Я выбираю Уэллса – без какой-либо веской причины, а только потому, что успел полюбить его, много лет наблюдая за их с Джейн приключениями. Как я сказал, еще не рассвело, но писатель уже спустился на кухню. Его разбудил громкий удар, раздавшийся где-то в доме.
– Окно, проклятое окно, – пробормотал он, все еще не до конца проснувшись, и зашагал вверх по лестнице, чтобы закрыть окно, пока стук не разбудил жену.
В такую рань не хотелось выслушивать упреки Джейн по поводу неодолимой лени, которая якобы мешает ему справиться даже с самыми мелкими бытовыми проблемами. Но, добравшись до чердака, Уэллс нашел окно закрытым. Он несколько секунд с глупым видом взирал на него, затем спустился на кухню и поставил чайник на огонь, как если бы между одним и другим существовала какая-то связь.
Потом писатель отправился в гостиную и, стоя на пороге, внимательно осмотрел ее. Все вроде бы выглядело как обычно. Не зная, что и думать, он подошел к большому окну, выходящему в сад, который понемногу начинал обретать очертания в первых проблесках утреннего света. Наверное, шум Уэллсу просто почудился. Такое вполне возможно. В последнее время нервы у него пошаливали. И было от чего, если вспомнить, что несколько дней назад его собственный мир как следует тряхнуло, и это было почище землетрясения – он встретился с собственным двойником из параллельного мира. Двойник был на удивление дряхлым и погиб на его глазах от руки человека-невидимки. Эти события заставили Уэллса поверить в такие вещи, какие разум не был способен переварить за столь короткий отрезок времени.
Свист чайника прервал его мысли. Он кинулся снимать его с огня, моля Бога, чтобы новый шум не разбудил Джейн. Он даже подумал, что не так ему и нужна эта ранняя чашка чаю… И тут писатель заметил на столе три чашки, которых никто туда не ставил. Он с глупым видом глядел на них, раздумывая, не могла ли Джейн по какой-то неведомой ему причине накрыть на стол, прежде чем отправилась спать. Однако он мог поклясться, что чашек не было, когда он недавно вошел на кухню и занялся чайником. А теперь чашек было аж три. И тут буфетный ящик, в котором хранились приборы, сам собой неспешно выдвинулся, и три чайные ложки порхнули к столу, а потом изящно приземлились рядом с чашками.