– Что это было? – спросила мужа Джейн, тяжело дыша.
– Не знаю, Джейн. Наверное, что-то вышло из строя в колоннах профессора Крукса.
Правда, сам Уэллс вряд ли в это верил. Он бросил на прореху лишь один взгляд, но разглядел там внутри черноту и почувствовал холод, которым оттуда тянуло. И еще эта всасывающая сила… Он решил больше не думать о дыре и прибавил шагу, пытаясь сориентироваться в путанице коридоров. Откуда-то издалека до них доносился тяжелый топот. Это, вне всякого сомнения, был Маркус Риз. Если они успеют выбраться на улицу, у них будет шанс на спасение. Там наверняка кто-нибудь придет им на помощь или удастся взять кэб и скрыться… Но Уэллс никак не мог отыскать нужный путь. Впечатление было такое, будто к изначально сложной системе коридоров добавились новые ответвления, и они либо вели в тупик либо замыкались в круг. Мало того, из некоторых дверей торчало по нескольку дюжин ручек. Однако времени удивляться подобным чудесам не было. Уэллсы мчались не разбирая дороги с единственной целью – спастись от Маркуса Риза. Когда им наконец попалась лестница, ведущая наверх, в холл, они взлетели по ней, возблагодарив судьбу.
Итак, из подвала супруги поднялись на первый этаж и тотчас услышали чьи-то быстрые шаги. Из бокового зала выскочил испуганный молодой человек в форме музейного сторожа. Уэллс хотел было обратиться к нему, но парень, похоже, сейчас мало что соображал. Он оттолкнул руку Уэллса и промчался мимо, словно за ним гнались все адские силы. Уэллсы переглянулись. Что могло так напугать сторожа? Естественно, в первую очередь они подумали о Ризе, но, как выяснилось, ошиблись.
Тотчас до них донеслись песнопения – как раз из того зала, откуда выбежал сторож, но голоса певших мало походили на человеческие.
Ему принадлежит Дом страдания.
Его рука творит.
Его рука поражает.
Его рука исцеляет.
Ему принадлежит молния…
Уэллсам стало страшно. Они-то отлично знали эти жуткие слова, но не могли даже вообразить… И тут из полутемного зала появилась гротескная процессия. Те, кто составлял ее, были одеты в лохмотья, передвигались с трудом, как паралитики, и в каждом без исключения участнике проявлялись звериные черты: впереди шло сатироподобное существо, покрытое серебристой шерстью, – помесь козла с обезьяной. За ним – помесь гиены и кабана, за ним – полулисица-полумедведица, затем – черный мужчина с лицом, напоминающим рыло… К счастью, Уэллсы успели спрятаться за лестницей, куда почти не попадал свет. Процессия, продолжая распевать свои гимны, исчезла где-то в недрах музея. Уэллс тряхнул головой, он испытывал отвращение, и одновременно его душил истерический смех. Как могло случиться, что чудовища, которых он придумал для романа “Остров доктора Моро”, попали сюда, в музей?