Под окном на полу сидел здоровенный серо-полосатый пушистый кот (или кошка) и облизывался, щуря желто-зеленые, крыжовенные глаза в мою сторону.
– Хозяева! Есть кто? – спросил я, приподнимаясь и садясь.
Из-за печки в закуток, где я лежал, тут же всунулась женщина. Похоже, та самая, вчерашняя, лица которой я накануне толком не рассмотрел. Да, бабкой я ее при встрече точно назвал зря, что называется, погорячился. На вид ей было лет сорок, а то и меньше – тогда народ обычно выглядел старше фактического возраста, особенно на фотографиях. Видимо, потому что жизнь была не сахар.
При дневном свете хозяйка приютившей меня избы выглядела где-то даже симпатичной, этакая полная кустодиевская женщина с обширными формами, в темной юбке почти до пола и светлой кофте с каким-то орнаментом. Темные волосы собраны в закрепленную на затылке косу, поверх юбки надет серый передник с несколькими жирными пятнами.
Взгляд у хозяйки был настороженный.
Но через минуту за ее спиной возникло курносое детское личико, вполне симпатичное. Пацан лет десяти или около того.
– Дядь, а ты танкист, да? – спросил пацан с явным интересом, явно намекая на эмблемы-танки с петлиц мой гимнастерки.
– Танкист-танкист, – ответил я, поднимаясь на ноги. «Из погорелого танка», – захотелось добавить сразу же. Или ответить в стиле старого фильма «Жаворонок» – ти, рус иван, есть плехой зольдат и без танк… Как говорится, что есть, то есть…
Голова почти не болела, и неприятных ощущений по части слуха тоже не было. При этом я услышал, что отдаленный гул канонады раздается словно со всех сторон (во влип в самый центр катаклизма!) а где-то, вроде бы не особо далеко, слышна еще и оружейная пальба.
– А где твой танк? – все-таки задал пацан вполне резонный вопрос.
– Сгорел, знамо дело, – ответил я, выходя из-за печки и оглядывая эту часть избы. Там было второе окно и стоящий между окнами длинный стол с керосиновой лампой, тремя поддвинутыми к нему табуретками и одним стулом.
Присмотревшись, икон в углах я не заметил (или они были где-нибудь во второй комнате?), зато над столом висели обычные для тех времен фото – несколько мелких, разнокалиберных фотоснимков, вставленных в одну большую, общую застекленную рамку. На некоторых фото можно было узнать хозяйку, причем на паре снимков она была совсем молодая. Еще там был какой-то мужик примерно хозяйкиного возраста с серьезным лицом. На одном снимке он был в старомодной фуражке с крупной звездой и красноармейской гимнастерке с какими-то буквами на петлицах (то есть действительную в РККА он, судя по этому фото, служил в середине 1920-х гг.), а еще на нескольких – в форменной тужурке с молотками и гаечными ключами на петлицах (железнодорожник?). Хозяин дома и муж, надо полагать. А еще, кроме пацана, на семейных групповых фото присутствовала и какая-то девчонка, явно постарше его.