— Яркий свет, — сказал я. — Громкие звуки. Жар. Боль.
— Да! — ответил он.
— Это не мои кошмары, — прошептал я, поднеся руку ко лбу. — Они твои. Треск… они ведь все твои, да?
— Что за глупости ты там опять болтаешь?
Я попятился, наткнувшись на прямоугольный выступ на стене, который видел в своих кошмарах — видениях рожденного в этом мире, столь чуждом Напасти. Для его органов чувств это действительно было ужасное место.
Яркий свет в моих кошмарах исходил от обычных потолочных ламп.
Грохот и вопли? Разговоры людей и стук перемещаемой мебели.
Все это было чудовищным по сравнению с тем, где он жил раньше, — в другом, непостижимом мире, где отсутствовали столь резкие воздействия.
— Ты собирался нас покинуть? — спросил я. Напасть не отвечал.
— Напасть! После того как ты наделил нас способностями, ты собирался уйти?
— Зачем мне оставаться в этом жутком месте дольше необходимого? — пренебрежительно бросил он.
— В параллельном мире Меган, — прошептал я, — ты действительно ушел, и тьма так и не овладела эпиками. Здесь ты остался… и каким-то образом нас заразил… своей ненавистью, своим презрением. Ты превратил каждого эпика в копию самого себя, Напасть.
Меган говорила, что ее страх перед пламенем не проявлялся столь явно, пока у нее не появились сверхспособности. Мой страх перед глубиной возник, как только Напасть обратил на меня свой взгляд. Когда Напасть — кем бы он ни был — проникал кому-то в душу, он усиливал их страхи до невероятной степени.
А когда люди сталкивались с собственными страхами — с тем, что они ненавидели, — Напасть отступал. Способности исчезали, а с ними и тьма.
Наверняка с этим было связано и то, что происходило, когда человек бросал вызов своим страхам.
«Они мои, — вспомнил я слова Меган. — Я заявляю на них свои права».
Треск… Означало ли это, что она завладела своими способностями, полностью изгнав Напасть? Отделив их от тьмы?
— Все вы находите массу оправданий, — сказал Напасть. — Вы отказываетесь понимать, кем становитесь, едва у вас появляется хоть какая-то власть. — Он посмотрел на ме ня. — И кем стал ты, Дэвид Чарльстон? Ты скрыл свои способности от остальных, но сам их источник тебе не одурачить. Я знаю, кто ты теперь. Когда ты явишь свое могущество? Когда ты начнешь разрушать, как предначертано тебе судьбой?
— Никогда.
— Чушь! Это заложено в вашей природе. Я наблюдал подобное много раз. — Он шагнул ко мне. — Как ты сумел? Как тебе удалось так долго продержаться?
— Потому ты к нам и пришел? — спросил я. — В Ильдитии? Из-за меня?
Напасть яростно уставился на меня. Даже сейчас, когда я видел его во всем великолепии, он по-прежнему производил впечатление большого избалованного ребенка.