— Учитывая, что на тот момент верховных жрецов Некроса уже можно было пересчитать по пальцам одной руки, они все старались дружить друг с другом. Не думаю, что они были очень близки. А что?
— Просто… Все эти духи начали приходить ко мне с тех пор, как я обручилась с вами. До этого не было ни одного. Лилия и Линн связаны с вами. И он тоже должен быть связан.
— В отличие от моих несчастных жен, в его смерти я точно не виноват.
— А кто виноват? То есть, от чего он умер?
Фолкнор переменился в лице: побледнел и помрачнел больше, чем обычно. Мне показалось, что он хотел ответить какой-то отговоркой, даже открыл рот, но потом вдруг резко выдохнул и покачал головой, словно не соглашаясь сам с собой.
— От того же, от чего и большинство других верховных жрецов Некроса, — наконец ответил он. — Вы никогда не задумывались о том, почему нас практически не стало?
Я пожала плечами. Нет, я никогда не задавалась этим вопросом. До обручения с Фолкнором Северные земли и их жрецы вообще меня не интересовали.
— Сила Некроса — весьма сомнительный дар, — пояснил Фолкнор, неотрывно глядя на меня. — Она разрушительна, губительна для нас самих. Младших жрецов это не затрагивает, но для верховных существует непреложное правило: ты либо обзаводишься наследником к определенному возрасту, либо умираешь. Малрой не успел. Как и многие другие. Да и у меня осталось совсем немного времени.
Не знаю, как долго я стояла и просто молча смотрела на него, хлопая ресницами и выглядя при этом, должно быть, очень глупо. Фолкнор тоже молчал, разглядывая меня и, очевидно, ожидая какой-то реакции.
— Не понимаю, — наконец призналась я. — Как такое может быть?
— Довольно просто, — поморщившись, пробормотал он.
Фолкнор отвернулся и поднял с пола покрывало, снова спрятал под ним зеркало, как будто теперь избегая встречаться со мной взглядом.
— Мы все рождаемся с Силой, вы это знаете, — принялся объяснять он, чрезмерно внимательно расправляя складки грубой ткани. — Старшие дети в семьях наших верховных жрецов тоже становятся верховными. Как и у вас, вхождение в Силу начинается в юношеском возрасте. У мужчин это происходит в основном лет в восемнадцать. Иногда раньше, иногда позже. Скажем так, в период от шестнадцати до двадцати. У женщин это зависит не столько от возраста, сколько от того… когда, собственно, девушка становится женщиной.
Он выразительно покосился на меня, словно проверяя, правильно ли я его поняла. Я, конечно, отвела взгляд, чувствуя, как слегка загорелись щеки.
— Поэтому, кстати, у нас на севере нет культа женской невинности, как у вас на юге, — продолжил Фолкнор неудобную для меня тему. — Мы воспринимаем это просто как этап взросления, момент расцвета девушки, перехода в новое состояние, обретения Силы для тех, в ком она заложена.