— Я просто хотела поблагодарить вас, шед, — быстро нашлась я, но от волнения голос прозвучал хрипло. Мне пришлось откашляться, и продолжить я смогла уже увереннее. — За одежду и фрукты. И за помощь с письмом, и с поездкой в Колдор… — я поняла, что слишком увлеклась перечислением, и заставила себя замолчать.
— И за постель, и за огонь в вашем камине, за еду на столе, — язвительно продолжил он. — За воздух можете не благодарить: им я не управляю.
Его тон неприятно царапнул, заставил меня смутиться еще больше.
— Зачем вы так? Я говорила искренне…
— Просто ничто из этого не стоит благодарности, — уже спокойнее пояснил он. — Обычная забота главы Дома о приближенных к нему. Я сделал бы то же самое для любой ученицы школы, а вы к тому же моя невеста. Заботиться о вашем здоровье и удобстве — моя прямая обязанность, раз уж я принимаю вас у себя.
— Замечать это и быть благодарной — такая же моя обязанность, — мягко заметила я.
Он наконец повернул голову и с интересом посмотрел на меня. На меня и на мою диадему, которую я продолжала носить.
— Серьезно? — недоверчиво уточнил он. — Так вас учат в ваших землях?
— А у вас не так? — в свою очередь удивилась я.
Он едва заметно пожал плечами.
— Мне трудно сказать, я ведь мужчина. Знаю то, чему учили меня. Но мой отец всегда обеспечивал мою мать всем необходимым и даже больше, а это не мешало ей время от времени устраивать ему скандалы с битьем посуды. И будь я проклят, если ему это не нравилось. Мирились они тоже бурно.
Я потрясенно замолчала. Моя мать ушла довольно рано, я была еще ребенком, но я помнила ее. И ни разу не слышала, чтобы она повысила голос в присутствии отца, про скандалы и говорить нечего. Она тоже носила диадему, и такое поведение считалось нормой. Меня учили тому же. Но мне всегда казалось, что отец просто не давал поводов для ее недовольства.
Мы снова какое-то время молчали, а потом я почувствовала на себе его взгляд.
— О чем вы говорили с Роном?
— О разном, — быстро ответила я и призналась уже тише: — О вас в основном.
— Интересно. То есть говорить со мной обо мне у вас не получается, а вынюхивать за моей спиной — сколько угодно?
— Я не вынюхивала, — возразила я, твердо посмотрев на него. Может быть, твердо — это я себе польстила, но я старалась. — Я просто увидела фотографию вашей первой жены, и он мне про нее рассказал…
— Болтун, — недовольно процедил Фолкнор и тут же отвернулся к окну.
Я помолчала несколько секунд, но все-таки решилась:
— Мне очень жаль, шед Фолкнор. Правда. Я не знала, что вы пережили. Я вам очень сочувствую.