Лавр скользнул внутрь застекленного помещения. Появился обратно уже буквально через минуту. Задержался на ступеньках и, поставив портфель к ногам, достал из коробочки новый аппарат. Зарядное устройство спрятал в карман, а саму коробку без лишних раздумий сунул в стоящую рядом урну, предварительно проверив, не наблюдает ли кто-то за его странными манипуляциями. Вроде бы нет.
В завершение всех своих действий Лавр опробовал разные звонки аппарата. Выбор его остановился на мелодии Моцарта. В городском шуме музыкальная фраза из неоконченного концерта в своеобразном электронном исполнении прозвучала несколько необычно. Но Федору Павловичу понравилось. Лицо бывшего криминального авторитета заметно расслабилось, ожило. Он уже целенаправленно, решившись на какие-то действия, спустился со ступенек.
Книга оказалась очень даже интересной. Иван никогда прежде не соприкасался с творчеством Стивена Кинга, а вот теперь погрузился в него, что называется, с головой. В заросшем травой одичавшем саду лавровской дачи Кирсанов удобно расположился на старой раскладушке в полусидячем положении. Губы его едва заметно шевелились, а в детских небесно-голубых глазах отражалось сопереживание тому, что было напечатано на странице.
Иван, увлеченный изложенными в книге событиями, не заметил, как из-за густой листвы вынырнул Федечка и приблизился к нему. В руках молодого человека была трехлитровая банка с морсом и пара стаканов.
— Холодненькое будешь? — с ходу предложил Розгин.
Кирсанов не стал отрываться от книги. Он просто кивнул, не поворачивая головы в сторону собеседника.
— Давай.
— Подано… — шутливо провозгласил Федечка, ставя стаканы прямо в траву и наполняя их прохладным морсом, правда умудрившись расплескать немного красноватой жидкости на землю. Только сейчас он более внимательно пригляделся к книжному экземпляру в руках паренька.
— Книга у тебя какая-то… бракованная, — высказал Розгин свою точку зрения.
На этот раз Иван оторвался от захватывающего чтения, свесил ноги с раскладушки и сел. Федечка опустился рядом с ним и протянул приятелю один из наполненных стаканов. Кирсанов с благодарностью принял его и тут же совершил небольшой бодрящий глоток.
— Я же говорил, — грустно напомнил он Розгину. — Меня пытались раздавить. Это не бредом было. Но раздавили «Темную Башню».
Мальчик похлопал книгой себя по колену и отложил ее в сторону, на раскладушку между собой и Федечкой.
— Ничего, — хмыкнул Розгин. — Привыкай. Люди обожают давить друг друга.
— Почему?
Иван искоса посмотрел на своего старшего товарища, но тот лишь беспомощно развел руками. Что тут можно было ответить? Глубоко вдаваться в психологию человеческой натуры не хотелось, а на абстрактных примерах и уж тем более на пальцах законы несовершенного мира не объяснишь. Сложно все это.