Семирядин опустил руку и коснулся початой бутылки водки, стоящей тут же на полу. Он сомкнул пальцы на узком горлышке, но поднять емкость не смог. А может, просто не захотел. Кашель сдавил ему горло. Семирядин плыл. Натурально. У него даже не было ни сил, ни желания сменить позу и перевернуться на бок. Позвоночник будто не слушался его. Или до него не доходил сигнал, направленный центральной нервной системой.
Дверь в спальню со скрипом приоткрылась. Андрей не повернул головы. Он и так знал, кто это. Только мать всегда имела привычку входить в его опочивальню без стука. Так оно и оказалось. Маленькая худенькая женщина в нелепом чопорном костюме медленно пересекла комнату и склонилась над лежащим сыном. Семирядин зажмурился, но образ матери все равно никуда не исчез. Он видел его даже с закрытыми глазами.
— Вставай, Андрэ! — Голос у мамы был скрипучим и до неприязни отвратительным. — Тебе давно полагалось встать! Ведь проваляешься так всю жизнь!..
— Я встаю, мама… — автоматически отреагировал на ее слова Семирядин и на этот раз заставил-таки себя повернуть голову.
Дверь спальни монотонно раскачивалась от сквозняка. Никакой женщины в костюме не было и в помине. Снова померещилось. Андрей вскинул руки и до боли стиснул виски. Голова разламывалась на части в буквальном смысле слова. Да еще и эти чертовы галлюцинации.
— Боже мой, боже мой… — простонал Семирядин, морщась и старательно пытаясь обрести чувство реальности. — Ну спасу нет от старухи… Забери ты ее наконец!..
Опорно-двигательная система уже начинала понемногу функционировать, преодолевая похмельный ступор. Андрей Матвеевич не замедлил воспользоваться такой уникальной возможностью. Кто знает, представится ли она еще когда-нибудь. Кутаясь в простыню, как в античное одеяние, Семирядин с трудом поднялся с кровати и коснулся босыми ногами прохладного пола. При этом он случайно задел ступней бутылку, и та, опрокинувшись, покатилась в сторону окна. Драгоценная водка веселой жизнерадостной струйкой зажурчала по паркету. Андрей грубо выругался, но догонять и уж тем более поднимать стеклотару не стал. Не в той кондиции он сейчас, чтобы совершать столь сложные акробатические этюды. Пошатываясь, он поднялся на ноги и нетвердой походкой двинулся в гостиную. Поход занял у него не менее пяти минут.
Первое, что бросилось в глаза Семирядину, так это бутылка розового ликера, водруженная по центру стола, и рядом небольшая рюмка с засохшей бордовой пленкой на дне. Из такой всегда пила ликер мама. Андрей это помнил. Он снова застонал.