– Я не буду вставать, – ужаснувшись, шепнул Мишка отцу. – Буду лежать, даже не пошевелюсь. Только… забери меня домой! Я правда-правда буду лежать!
Глаза жгло все сильнее, ведь они уже видели, как отец тоже уходит, и Мишка на целую вечность остается один на жестком щите. И уснет один, и проснется, и никто не поможет достать «утку» из-под кровати, нянечек не докричишься, об этом мальчишки уже предупредили. И как вообще справляться с этой дурацкой «уткой»?!
Отец заговорил таким мягким голосом, от которого глаза стало жечь уже совсем нестерпимо:
– Тебя же здесь лечить будут, глупыш. Доктор сказал: и лазерная терапия будет, и физио, и массаж… Ну, массажистку я мог бы нанять, а остальное? Надо вылечиться, заяц, чтобы всю жизнь со спиной не мучиться. Сравни: всего месяц или целая жизнь?
– А ты не можешь остаться со мной? – Мишка шептал совсем тихо, чтобы никто в палате не услышал. – Вдруг у них есть лишние кровати? Хотя ты… Тебе работать нужно, да? А может, тогда мама?
– Нет! – отрезал Аркадий, потом спохватился и заговорил прежним тоном: – Ты ведь большой парень, только с малышами мамам разрешают лежать вместе. Такой закон.
– Дурацкий закон! Кто его придумал? – в горле кипели злые слезы, и Мишка судорожно глотал их, понимая, что отец все замечает.
– Не знаю. У этого человека, наверное, не было своих детей.
– Тебя сейчас уже выгонят? Они говорят: тихий час.
– Не выгонят, а попросят уйти. Думаешь, тут злодеи какие-то? Вечером еще пускают, я приду.
Мишка сразу оживился:
– Ладно! А Стас придет?
– От него тебе тоже не удастся отдохнуть. Что тебе принести? Что-нибудь из игрушек?
Пугливо скосив глаза, мальчик зашептал:
– Ну что ты, пап, они же засмеют! Скажут: вот деточка, все еще в игрушечки играет!
– Но ты ведь играешь! Чего тут стесняться?
– Нет, пап, не надо. Они… Они сломают все.
Аркадий нашелся:
– Тогда мы с тобой в «Морской бой» сыграем, когда я приду. Пойдет?
Несмотря на то что отец еще был тут, Мишка уже затосковал по тому времени, когда тот вернется с листочками и карандашами и они сразятся на равных, не волнуясь о том, что папе нужно работать, а ему – делать уроки. Его фантазия уже рисовала отрывистыми мазками вскипающие серые волны, черный и белый глянец больших крейсеров, неустойчивую верткость шлюпок…
Мишке никогда не хотелось стать моряком, но нравилось читать о море, которого он никогда не видел вживую. И даже когда лечащий врач, сухощавый и седой, больше похожий на полковника в отставке, обмолвился о том, что после выписки надо будет плавать, чтобы укреплять мышцы спины, сразу представилась настоящая, бескрайняя вода, не рассеченная пенопластовыми линиями и не скованная прямыми бортиками.