Он ухватился за Мишку, как за соломинку. Слегка надтреснутую («Нет, компрессия – это сжатие!»), но все еще способную удержать на плаву в такую минуту, как эта: когда Нина осталась рядом, хотя все понеслись в гардероб. Тогда Стас и сказал, глянув на часы:
– Черт! Уже опоздал…
Она немедленно откликнулась, обратив к нему свое сияние:
– Куда?
– Брат в больнице, – ответил он как бы нехотя. – Позвоночник сломал.
– Мишка? – ужаснулась Нина. – Да он же…
– Да-да-да! Спокойный, разумный мальчик. Он просто голову дома забыл в тот день. А ты разве не слышала? Это перед самым Новым годом было. Здесь, в школе.
И, еще не договорив, вспомнил, что Нины не было в тот день, она свалилась то ли с ангиной, то ли с гриппом.
– Тебе не рассказывали? Тогда вся школа сбежалась, врачи со «Скорой» еле к нему протолкнулись.
– Ко мне никто и не приходил, – спокойно пояснила Нина и улыбнулась, чтоб он не подумал, будто ей обидно. – Я ведь живу почти у моста, кто туда пойдет в такой морозище? У нас там и связь телефонная почти не ловит…
Решив, что она уклоняется от темы «Слезинка ребенка», Стас опять посмотрел на часы, наспех усомнившись, что играет достоверно.
– Ладно, с утра схожу…
Но Нина попалась на крючок быстрее, чем можно было ожидать. Вернее, он ожидал именно этого, но сейчас как-то обмяк от разочарования.
– Можно со мной, – безразлично отозвался он, опасаясь спугнуть ее неоправданной расположенностью, которой никогда не проявлял.
И это опять сработало.
Он выскочил из дома в восемь утра, чтобы все успеть до положенных десяти, когда разрешали посещения больных. Отцу Стас не очень убедительно («Библиотеки-то еще закрыты!») соврал про доклад, на который нужно уйму времени, и тот поверил. Как верил всегда и всем.
Сменив два автобуса, Стас добрался до той гостиницы, где уже побывал, только на этот раз поднялся на пятый этаж. «Номер люкс! Пожалуйте!» – его разбирал смех и душила злоба. Одновременно справляться и с тем, и с другим было не так-то просто. Но к тому моменту, как открылась дверь номера, он успел натянуть на лицо индейскую маску. И вспомнил, что Мишка уже не играет в индейцев…
Матвей с ходу бросил, даже не попытавшись прикинуться неудивленным:
– Привет! Проходи.
– Не разбудил? – вежливо поинтересовался Стас. А внутри уже вскипело ликование: «Не разбудил! Они одеты, значит, все убрано… Значит…»
Проглотив ставшее привычным «она», Стас поинтересовался:
– А мама? Еще здесь?
– Маша! – крикнул Матвей вместо ответа. – Иди сюда. Утренний птиц прилетел.
«Хоть не сказал «незваный гость», – отметил Стас и попытался улыбнуться матери.