— Да, держится крепко, — сказал водитель, с ужасным скрипом поворачивая руль. Кир, сидящий на заднем сиденье, заскрежетал тихо зубами. — Уж лет двадцать торгует, да тут и внукам останется торговать…
— А чем торгует? — спросила я.
Конечно, разведка ситуации запоздала, но одно слово, сказанное сторонним человеком, зачастую может оказаться полезнее десятка, сказанных заинтересованным. Мне хотелось иметь хоть какое-то представление о деятельности господина Бутура до того, как мне выпадет счастье познакомиться с ним лично.
Шофер задумался.
— Да всем, что попадется, госпожа. Это Тарсус, сюда со всего мира везут… В порту бывали? Кораблей не счесть! Бриты везут, из Нового Света везут, ниххонцы тоже везут… Товару прорва. Что перехватил, тем, как говорится, и торгуй… Даже с Египта — и оттуда везут!
— Так он скупает все, что приходит морем в Тарсус? — уточнила я. Оценивать географические познания водителя времени не оставалось, мы почти подъехали к крыльцу.
— Именно так, госпожа, — он со скрежетом повернул какой-то рычаг. — Что скупает, то и продает. Известное дело… Солид к солиду.
— А что продает-то? — вступил в разговор Марк.
Водитель уважительно покосился на него, высокий, атлетически сложенный господин в европейском костюме был, судя по всему, предпочтительнее в беседе непонятной барышни, задающей странные вопросы.
— Да что ни попадя! Специи и серебро из Нового Света, ячмень египетский, прялки, мотыги, ткани хорошей отвесы…
— А зачарованное водится?
— А то как же! — шофер зацокал языком, видимо, зачарованные предметы относились к категории еще не ставшей привычной роскоши. — Все есть! Часы заколдованные всякие, кофеварки, камни драгоценные… Сват надысь игрушечку племяшу купил у Бутура — собачка такая… Маленькая, шерстка блестит, глаза черненькие — ну как живая, клянусь Святым Константином! Хвостик, опять же… Ее погладишь — гавкает! Как живая, ей-Богу! Гавкает и, значит, хвостиком так туда-сюда… Зачарованная как сам диавол!..
О собачке водитель рассказывал с таким неподдельным интересом, что даже рулевое колесо приотпустил — и к крыльцу мы подъехали с грохотом и в снопе искр — старенький спиритоцикл, почувствовав слабину, вильнул в сторону и прошелся боком по высокому бордюру, обрамляющему тротуар. Водитель горестно вскрикнул и остановился. К нему уже спешил от подъезда не то швейцар, не то приказчик — в желтой, как и у всех, блузе, в скрипящих кожаных сапогах и в фуражке.
— Ах ты ж холера! Ты куда прешь? Ослеп, семь грехов твоей матери!..
Водитель ссутулился и беспомощно заморгал. Подоспевший швейцар увидел нас и запоздало смутился.